– Мне виднее, – пробурчал Митек себе в колени. – Уйду я, сам уйду. Если Федун обряд не пройдет, то мне тикать надо, а если сдаст, то после своего я и уйду, потому что делать тут мне нечего.
– Глупости ты говоришь, Митька. Как это – нечего. Всем, значит, дело находится, а как ему – так нет? И тебе найдется.
– Ага, и жена в придачу, – горько усмехнулся мальчуган, украдкой обтерев нос рукавом. – Нет, Анятка, никто за меня замуж не пойдет, потому что я – урод, и места мне здесь нету.
Анята сорвала вблизи торчащую веточку и медленно, листок за листком, начала ее оголять, сосредоточенно пялясь в одну точку.
Тут в разговор вмешался Калин.
– Он прав, Анята, даже если тайна и будет храниться, то жениться он все равно не сможет. Жена колени его увидит – и все, пишите письма мелким почерком.
– Но я же знаю… – вновь встряла Анятка.
– И что с того? – парировал Митек. – Будто ты замуж за меня пойдешь, ага, трижды…
– А, может, и пойду!
– У-у… – Калин вытянул лицо, переводя округлившиеся глаза с друга на сестру и обратно, и прикинулся мебелью.
Повисла неловкая тишина. Трели птиц раздавались по всему лесу.
– Кажется, дождик кончился, – Калин ляпнул первое, что пришло на ум, и полез на выход.
Ни единого лучика солнца, серое небо проглядывало высоко в кронах уставших деревьев, вдали все еще отчетливо слышалась грозовая канонада. Внезапно наступившая ночь покинула лес, уступив смену сумраку. Перезвон капели разносился по всей округе, соперничая с пением птиц.
– Ну, что, домой? – высунулась рядом растрепанная голова Анятки с застрявшей сухой веточкой в волосах и каплями воды на лице. – Я ночь тут сидеть не хочу.
– А я лучше тут останусь. Вода схлынет – вернусь в пещеру, а вы идите, вас небось отец обыскался уже. Ох, и влетит же вам из-за меня, е-мое.
Анята задумчиво потерла попу, не заметив своего движения, на что Калин заулыбался во все чумазое лицо.
– Ладно, дурилка картонная, идем домой. Там и разберемся, а в обиду мы тебя не дадим. Если вдруг чего, то сбежим вместе, одного тебя не пущу – пропадешь, а меня отец поймет.
– И я с вами, – смело заявила Анята. – А Донька пусть с родителями остается да малого нянчит.
– Какого малого? – опешил Митек.
Так, всю дорогу до самой деревни дети шли и болтали, строили грандиозные планы на свое совместное будущее, весело смеялись, подшучивая друг над другом.
* * *
– Идут! Идут! – закричал пострел лет восьми, сидевший на крайнем заборе, и лихо скатившись по подпорной балке, с такими же криками бросился вглубь деревни.
– Ох, и попадет нам, – озвучила свои мысли Анята, наблюдая, как со всех сторон выходят на улицу соседи.