— Испугался твоей силы?
— Готова спорить, что он пытался убить тебя, я права?
— Отцы, они все такие, все такие негодяйские!
— Мы поможем тебе отомстить твоему папочке!
— Конечно, поможем! Мы знаем, как это сделать!
На глаза Урсулы неожиданно навернулись слезы. Она сморгнула их и просто сказала:
— Нет.
Одного этого коротенького слова было достаточно, чтобы сестрички поняли, как крупно они промахнулись, и замолчали, сожалея обо всем, что только что наговорили сгоряча.
Они молча повернули головы к Урсуле, ждали, что она скажет, хотя знали уже, что не отец виноват в ее бедах и не ему она мстила тогда в Ипсвиче. Другим жителям она мстила, вот кому.
— Так это были они, да? — негромко спросила Руби. — Те проклятые горожане?
Фланци прищурила глаза, по-новому переложила лапы, повела хвостом. Почти всех людей она не любила и презирала. А как их было не презирать, если они сами то и дело давали ей повод убедиться в том, что никак нельзя им верить, ну никак нельзя. К тому же все они — дурачки суеверные.
— Когда появились первые признаки того, что я становлюсь не человеком, а каким-то другим существом, я испугалась, — сказала Урсула. — Тогда я понятия не имела, что это такое со мной происходит. Боялась, что каким-то образом, сама того не желая, обидела морских богов и теперь они мстят мне за это.
— Но ты же сама морская богиня, причем самого высокого происхождения! — в унисон воскликнули сестрички.
— В то время я ничего об этом не знала. Была самой обыкновенной девушкой. Но с каждым днем зов моря становился все сильнее, мне все труднее становилось оставаться на берегу. Городок, где я жила, населяли глупые суеверные людишки, они привыкли винить во всех своих неудачах богов. Постоянно искали того, кто, как им казалось, разгневал этих самых богов, и начинали тыкать в него пальцем, а то и со свету сживать. Пожалуй, во всем городе был только один человек, далекий от этих предрассудков, — мой отец.
Фланци ожидала, что ведьмы сейчас разревутся, увидев слезы на глазах Урсулы и уже догадавшись о том, что должно было случиться с ее отцом. Как ужасно ему было узнать о том, что его дочь принадлежит к другому миру.
А не узнать об этом он, конечно же, не мог.
— Каждое утро, проводив отца в море, я отправлялась к скалам, смотрела с их вершины на волны, словно ища у них ответ на то, что со мной происходит, почему я не такая, как все вокруг, и отчего меня так сильно тянет броситься в воду с этих скал. Мне стало казаться, что я схожу или уже сошла с ума — разве нормальный человек может хотеть броситься в море с вершины скал? Нет, конечно. Это же верная смерть, причем страшная, жуткая… И в то же время внутренний голос подсказывал мне, что вовсе не смерть поджидает меня в этих холодных бездонных водах, а нечто хорошо знакомое, можно даже сказать, родное. Море притягивало меня словно магнит, но при этом в глубине души я сознавала, что, уйдя под воду, я уже больше не вернусь на сушу и это станет для меня тоже чем-то вроде смерти, потому что я никогда не увижу вновь своего отца. А ведь он любил меня всем сердцем, так нежно, так горячо любил…