Честно говоря, принца можно было бы, наверное, и не околдовывать так сильно, но Урсула не жалела сил и не хотела оставлять своей сопернице ни единого шанса. В принципе Урсула вполне могла бы заманить принца с помощью одного лишь голоса Ариэль, не добавляя к этому колдовских заклятий. Этого почти наверняка должно было хватить, чтобы принц решил, что именно Ванесса спасла ему жизнь, когда он тонул. Именно она, и никто другой. Но «почти» Урсулу не устраивало. Время поджимало, и она хотела иметь стопроцентную уверенность в том, что Эрик не влюбится в Ариэль. Только при таком раскладе морская ведьма могла получить то, за чем она охотилась, — душу Ариэль.
По правде сказать, Урсуле было даже немного жаль бедного, совершенно сбитого с толку принца.
В принципе он был неплохим парнем — тихим, спокойным, вежливым. И красивым, что уж тут греха таить. Когда Эрик подошел к Урсуле, глядя на нее зачарованными, затуманенными колдовством глазами, морская ведьма невольно вздохнула.
«Он видит перед собой прекрасную девушку, — с горечью подумала она. — Но не мной, не Урсулой он очарован, а Ванессой, будь она неладна!»
Такой, какая она есть на самом деле, Урсулу не любил никто и никогда, кроме ее земного отца — человека, который ее удочерил. Он любил ее и в человеческом обличье, и в истинном тоже, и не считал Урсулу, в отличие от брата, омерзительным, уродливым чудищем.
«Никогда не вспоминай о прошлом, дорогая! — мысленно одернула себя Урсула. — Оно не имеет значения. Такие воспоминания ни к чему, они могут только помешать, особенно сейчас, когда перед тобой открывается возможность стать повелительницей моря и земли!»
Принц Попинджей приносит свои извинения
«Уважаемая принцесса Тьюлип Морнингстар!
Я пишу это послание Вам и Вашей семье с чувством глубокого раскаяния. Мне самому до сих пор непонятны причины моих ужасных поступков, одно воспоминание о которых заставляет меня сгорать от стыда. Единственным — и крайне слабым — оправданием может служить только то, что я совершал эти поступки в состоянии, когда был не в себе. В тот момент я чувствовал себя так, словно во мне поселился кто-то другой, целиком подчинивший себе мою волю. Должен заверить Вас, миледи, что совершенные тогда прискорбные поступки совершенно не характерны для меня, более того, они глубоко противны моей натуре — все, за исключением моих признаний в любви к Вам.
(Разумеется, я признаю, что для выражения своей любви я должен был бы выбрать иные, более приемлемые в хорошем обществе способы.)
Я должен признаться, что давно уже влюблен в Вас, с той минуты, когда увидел Вас выходящей из морских волн на берег владений Вашего отца. Вы были похожи на молчаливую печальную богиню, и с тех пор я не могу отвести от Вас своих восхищенных глаз. Я намеревался предстать при дворе Вашего отца и быть представленным ему согласно принятому для подобных случаев этикету, что позволило бы мне официально стать соискателем Вашей руки, однако опасаюсь, что это невозможно после недавних событий, возможно, навеки и неисправимо очернивших меня в Ваших глазах. Если это действительно так, дорогая принцесса, я не стану более испытывать Ваше терпение. Позвольте еще раз выразить мое глубочайшее сожаление по поводу произошедшего и заверить Вас в любви и уважении — именно эти чувства я испытываю к Вам, самой удивительной юной леди, которую мне довелось когда-либо видеть.