Договоренности с Саргисом включили в себя выдачу ему двух бочек дёгтя, в качестве образцов товаров. Цены загнули неимоверные, соболей наобещали, но на потом. Впрочем и от него требовалось лишь размещение заказов в Индии и Дамаске на различные вооружения, броню и бытовые инструменты. Купец, конечно, удивился, что столь богатые люди хотят какую‑то обыденность вместо изысканных товаров или парфюмов. Неправильные покупатели попались, но с суперсмазки уже не слезешь ‑ слишком качественная. Да и поставлять туда‑сюда удобно: Москва‑Тверь‑Волга‑Астрахан‑Персия и обратно. Заодно подарили двухгаллонный бочонок шампуня, короб мятного мыла и бурдюк "жидкого аспирина" для проведения полевых испытаний в Персии. Испанцо‑португальцам прикатили две большие бочки с отваром ивняка, тоже на пробу. Пора уже было выяснить, насколько он хорош ‑ может лишь для русских такое лекарство полезно, а для немцев…
Получив последние инструкции, душ Сантуш и Абрантуш с обозом и охраной отправились восвояси, так как в такие же "свояси" собрался целый меховой караван. Импортные купцы, не будь дураки, ежегодно везли меха в Европу совместно. Дороги на Руси достаточно длинные, любые вереницы саней вмещаются, а с охраной попроще ‑ никакие тати близко не подойдут. Лучше дождутся тех, кто выгадывает цены до конца зимы, а потом передвигается самолично.
Разогнав излишки иноземцев по направлению заморских сусеков и собрав своих анти‑татей в кучу, Вяземский обьявил юлианские празднества открытыми. Царский поезд уехал в Преображенское, где ритуально проводили Рождество и встречали Новый год, поэтому можно было оттянуться по‑свойски, благо герр Вайзер уже завёз всё необходимое пойло. Прикольно, но ему и в голову не приходило, что бренд "Бадвайзер", когда‑нибудь станет общемировым и общечеловеческим. Причём за марку будут спорить Чехия и Штаты, напрочь забыв самого изобретателя сорта. Подумаешь, пивовар с Кукуя!
Мышецкий, привезя с Кузьмой "наследство" одной из крупных Дмитровских ватаг, уехал с пленными в Москву, праздновать вместе с роднёй и вернулся лишь к последней декаде января. Предстояла достаточно сложная охота на Яхроме. Зимние купцы прорывались к Волге и обратно и наиболее неудачливых регулярно грабили. Большие боссы самого Дмитрова закрывали на это глаза, открывая пошире карманы, да и опасаться им было нечего ‑ все потенциальные видоки уничтожались напрочь. Тати не жалели ни возниц, ни баб, ни детей. Возвернувшийся из Преображенского Иоанн, неожиданно упёрся и пожелал принять участие вместе с кремлёвскими стрельцами и стольниками. Никаких доводов он не желал слушать, хотя и пообещал в бой не вступать, а наблюдать издалека. Голицын сразу осознал различие между буколикой и реалиями жизни и, сцепив зубы, занялся экипировкой. Успокаивало лишь то, что отряд возмездия насчитывал сотню уже опытных боевиков. Уезжали налегке, выпустив вперёд Егоркиных "леших" в белых маскхалатах с чёрными разводами.