Но это беспокойство не вырастает до уровня мотивации к профилактическим действиям или подготовке плана Б – они полжизни работали на эти компании, так зачем же что-то менять? Если стереотипный ответ Первооткрывателя на новое предложение будет «Просто сделай это», Мыслителя – «Нуу… может быть», то ответ Защитника: «Просто скажи «нет».
Слишком узкий фокус может ослепить Мыслителя, и он не увидит возможность, глубокая нелюбовь Защитника к неопределенности и новизне является психологически заложенным феноменом, который может покинуть любого из нас, но вот стойкие к изменениям Защитники особенно беззащитны и уязвимы в наши дни перед непостоянным миром.
Неуверенность – неудобная позиция. А определенность – абсурдная.
Вольтер
Человек, которого я назову Питер, – хороший пример того, как бездействие в работе может быть настолько же вредным для карьеры, как и совершение рискованного поступка. Пассивность в современном мире набирающих обороты изменений на самом деле может быть самым большим и самым распространенным риском из всех, риском, который кажется противоположностью настоящему риску.
Самодовольство
Питер представляет собой определенный вид невидимых работников-Защитников, присутствующих в любой компании: он достаточно хорошо справляется со своей должностью, чтобы продолжать заниматься работой в обычном режиме, но не достаточно выдающийся, чтобы его повысили, у него нет репутации незаменимого работника, которая могла бы защитить его от увольнения во время перепланировок или сокращения штата. Быть достаточно хорошим – больше не безопасная ставка, какой она была в ХХ веке.
Питер десять лет проработал в журнале в отделе искусства до 2013 года, когда пришел новый начальник с целью обновить издание, и Питер быстро был уволен. Ему тогда только перевалило за 30, у него уже были ребенок и жена, которая занималась фрилансом. Питер не имел ни малейшего понятия, как найти новую работу. И когда я разговаривала с ним через два месяца после его увольнения, он не был готов даже рассматривать любую работу, которая не была бы идентична прежней.
Проработав в одном отделе одного подразделения одной компании так много лет, Питер не желал рисковать даже немного – вот что в итоге его подвело. За десятилетие, проведенное в своем журнале, он познакомился с другими людьми, работавшими в его отделении, даже завел подобие приятельских отношений с фрилансерами, но, кроме этого, он едва ли знал остальную команду редакторов в журнале, не говоря уже о людях, которые работали в других журналах этой огромной компании. Он не развил никаких отношений с более широким сообществом арт-директоров и издателей, не вступил ни в одну отраслевую организацию и никогда даже не обедал ни с одним человеком, с которым или на которого он мог бы работать в будущем. Вероятно, это казалось ему безопасным. Компания была частной и прибыльной. Несмотря на то что издательская индустрия уменьшилась и компании стали объединяться, он пережил бы миллиард сокращений – ведь он думал, что на его уровне среднего менеджера, учитывая время, проведенное в компании, у него был иммунитет против увольнения. Но за исключением профессоров колледжей не существует надежного рабочего места в профессиональном мире Америки XXI века.