– А ты у него самого спроси – если захочет, ответит. – Карлик протянул охраннику автомат. – Там, в паре километров по туннелю, один из ваших… Мертвый.
– Ты его мочканул?
– Нет. Он еще шевелился, когда я его нашел. Звезда у него на лбу…
– Никак Вепрь в гости к Темному Богу отправился, – сообщил охранник, оборачиваясь к товарищу. – Странные, ох странные штуки вокруг нас в последнее время творятся.
– А ты чего хотел? Сами же Конец Света приближаем… Потери неизбежны. А я лично по Вепрю плакать не стану. Сдох, туда ему и дорога. Что с этим делать-то будем?
– Пришить бы недомерка, – зевнул один из часовых. – Но нельзя. Кажись, Коготь и впрямь его дожидается.
– Дожидается, дожидается, – на вершине груды металлолома невесть откуда появился старик в грязном сером хитоне с посохом-трубой в морщинистой руке. – Вы, черти полосатые, не вникайте. Я сам его куда надо доставлю, клянусь рогами Бафомета.
– Лады. Забирай его, Харон, и проваливай отсюда.
Харон спрыгнул с баррикады и закружился вокруг карлика, с сопением втягивая ноздрями воздух. Прислонил свой посох к стене и развязал кусок ткани, которой подпоясывался.
– А ясны глазоньки мы-то тебе прикроем, чтоб чего лишнего не увидел. Во тьму пришел, во тьме и пойдешь. Я – мрак, темнота, и к тебе я иду. Ты дома, дружок, ты снова в аду. Черепов и костей пред тобою стена, а прямо за ней – Темный Бог, Сатана!
Вездеход уже встречался с Хароном, знал его привычки и позволил завязать себе глаза вонючей тряпкой. Слепой старик с татуировкой человека-крысы на плече внушал ужас. Порой казалось, что «Тимирязевской» управляет вовсе не приторно-интеллигентный Коготь, а именно этот босоногий, седовласый поэт с вывернутыми наизнанку мозгами.
– Твои стихи? – поинтересовался Вездеход, когда Харон вцепился ему в руку и потащил вслед за собой. – Сам сочинил?
– Сочинил, может, и сам, а вдохновил меня… Не-а. Ничего я не сочинял. Стихи мне надиктовывает Отец. А я всего-навсего Его цитирую. Все мы и я в том числе – просто черви. Сам не понимаю, почему Сатана так милостив, что позволяет нам, недостойным даже кончика Его хвоста, служить Ему. Грибочков пожевать хочешь?
– Нет уж. Благодарю покорнейше…
– А книжечку-то принес?
– Не твоего ума дело. Если и принес, то одному Когтю отдам.
– Псилоцибе[7] тебе в глотку, карла.
– И тебе того же, Харон.
– Кабы не Коготь, засадил бы я тебя в нашу клетку, малыш. К свиньям и мутантам, которых мы бережем для экспериментов и ритуалов. Зло восстанет скоро очень. Из глубин земли придет. Может, даже этой ночью Сатана нас призовет!
Уже призвал. Вездеход понял, что они добрались до станционного зала – в нос ударила вонь из смеси запаха костров, немытых человеческих тел, навоза и чего-то неопределенного. Возможно, так пахнет отчаяние и страдание.