– Браво! – ЧК улыбнулся, отпустил ласку, которая тут же скрылась в лабиринте клеток. – Отлично, номер четыре!
Аплодируя победителю, комендант подошел к клетке.
– Как тебя зовут?
– Не помню, – ровным, лишенным эмоций голосом произнес четвертый. – И не хочу этого знать.
– Будем называть тебя Четверкой. Шея болит?
– Нет. – Четверка коснулся пальцами дыры на шее. – Царапина. Я готов драться дальше. Готов убивать!
Это был крупный парень. Даже высохнув в щепку от скудного берилаговского пайка, он выглядел внушительно. Рост под два метра, широкоплечий, абсолютно лысый. С мощными, выпирающими надбровными дугами, из-под которых на окружающих смотрели равнодушные зеленые глаза, которые вкупе с тусклым светом ламп-груш вызывали странный эффект: казалось, что и кожа новорожденного убийцы имеет зеленый оттенок.
– Пока в этом нет необходимости, дорогуша. – ЧК обернулся к дежурному. – Привести его в порядок. Перевязать и… связать. Поместить в отдельную клетку, а не то он тут всех поубивает. Завтра я и Четверка отправимся на «Дзержинскую». Обед подадите мне в кабинет. Потом приведете ко мне карлика. Этого… Сопротивленца хренова. Гришку Носова. Трупы убрать на поверхность. Все вымыть так, чтоб мне не пришлось опять пересчитывать кому-то зубы.
Чеслав уже собирался уйти, но тут Четверка поднял испачканную по локоть в крови руку и указал на Шестеру, усевшуюся возле одной из клеток.
– Кто это?
– Животное, – удивился Корбут. – Моя ласка. Мутант.
– Ласка, – пробормотал Четверка почти с нежностью. – Ласка…
– Тебе-то что за дело? – произнес комендант с отчетливыми нотками ревности в голосе. – Заткнись!
Четверка еще раз посмотрел на Шестеру, сложил руки на груди и отвернулся.
Носова привели к ЧК с цепями на ногах и наручниками на запястьях. Странно и даже смешно выглядела эта масса железа на человеке, чей рост не превышал метр тридцать, и все же в Берилаге было именно так заведено – карлик принадлежал к числу тех, на кого «перековка» не действовала и менять правила из-за комплекции Григория Чеслав не собирался.
Комендант не сразу удосужился удостоить узника взглядом. Он сосредоточенно возился с трубками, шлагами и переходниками, пристраивая их к паяльной лампе. Когда систему удалось собрать, ЧК чиркнул спичкой и принялся рассматривать острый и тонкий язычок пламени на конце горелки.
– Понимаешь, Гриша. Вся фишка в том, что язык пламени должен быть тонким как жало. Ведь предназначается он для точных, деликатных работ.
При виде карлика ласка, прятавшаяся под столом, выбралась из своего укрытия, подбежала к Носову и принялась тереться об опутанные цепями ноги. Чеслав положил горелку на специальную подставку, злобно сверкнул глазами.