— Произойдет это довольно скоро и по вине того кто зовет себя Гергиос — хранитель рубежа миров.
После данной новости я вообще впал в ступор. Так значит есть еще хранители и другие рубежи. Тогда почему Овлиос не рассказывал мне о них. Может быть просто выжидал определенный момент? Но тогда какую роль здесь играю я?
— То есть Овлиос не единственный хранитель? И есть еще другие? — на всякий случай спросил Горизонта я.
— Да, именно так.
— А это хорошо или плохо?
— У любой медали есть две стороны, — начал философствовать тот. — Если одна из них черная, то вторая обязательно будет белая.
— Попроще нельзя? — попросил я.
— Короче все зависит от твоего восприятия и твоего выбора, чью сторону принять. Теперь загадывай желание.
— Спасибо, но ты мне уже подсказал что делать, поэтому мне нечего загадывать. Но это пока. Так что свое желание я приберегу, для более важного случая. До встречи, — сказал я, прокручивая завод часов назад и в то же мгновение оказавшись в жилище прославленного Часовщика. Его дом не отличался особой роскошью. Обычный такой домик, с минимумом обстановки (я бы даже сказал коморка). Из всей мебели только стол заваленный всевозможными часами, стул, кровать и шкаф в углу комнаты. А за столом сидел сам хозяин дома (закутанный в старый серый плед, глубокий сухой старец, с тем не менее густой седой шевелюрой), увлеченно что-то мастеря. И очевидно он не заметил моего внезапного появления, потому как ни на секунду не отвлекся. Для начала я осторожно кашлянул, надеясь привлечь внимание. Однако, из-за этого Часовщик подпрыгнул на стуле, а все детали часов, которые он собирал, полетели в разные стороны.
— Простите, — начал извиняться я. — Я не специально.
— Кто вы, черт вас дери? — раздраженно спросил он, принявшись собирать детали с пола. — И как сюда попали? Я же нахожусь в закрытой зоне и ко мне не попасть без приглашения. Если только… — Он тут же метнулся ко мне, взяв левую руку, и стал пристально разглядывать проклятые часы. — Ну конечно, это он. Кто же еще. Я всегда знал, что с него станется. Он был талантливым учеником, но его манила жажда власти и темных знаний, которую нельзя было утолить. Не мудрено, что он стал использовать запретные технологии производства, чтобы обрести вечную жизнь.
— Погодите, — пытался привести мысли в порядок я. — Я не успеваю за ходом вашей мысли. Говоря об ученике, вы имеете ввиду Карла, того самого который втюхал мне эти часы. А упоминая вечную жизнь, вы, наверное, имеете ввиду поглощение им моих неизрасходованных дней и приплюсовывание их к сроку его жизни, так?