«Ав орде, на дикх!»[1] — Сквозь боль и дурноту пробились слова. Их убогое наречие он научился неплохо понимать еще век назад — барон приказывал своим бабам не смотреть на него, князя. Разумно. Едва ли в сию минуту он являл собою подходящее зрелище для дам.
— Что с ним теперь будет?
— Сказано — он перестанет быть.
— Но мы только внуки.
— Отец наш был сыном.
— Чьим сыном? — простонал князь. С ним происходило что-то странное. Капли текли по шее. Кровь? Чья?.. Ладонь осталась чистой.
— Но если он помрет, — голос жены барона отвратительно вонзался в уши, — что будет с дочей?
— Не знаю. Да, может, правда, что надо его убить?
— А если нет?
— Он не умрет, — это сказала сестрица, ее гортанный детский голос. — Я дам ему кровь.
— Стой, дурная.
— Отстань.
Теплые пальцы — он чувствовал их тепло — толкнули его в щеку, коснулись губ: шершавая ладошка, запястье… кровь, много крови. Но первый же глоток отозвался судорогой во всем теле.
— Что, дед? — голос исполнен дрожи, будто дунули в пустой кувшин. — Худо? Ничего, потерпи.
Все трое засмеялись.
— Да ладно ли?..
— Ничего. Он больше не мулло.
Князь снова оскалил зубы, пытаясь напряжением мышц унять судороги — вполне безуспешно.
Он никогда не предавал значения их суевериям. Просвещенный дворянин XIX столетия (а князь был превосходно знаком и с французской наукой, и с немецкой философией — долгими зимними ночами у него только и было занятий, что чтение) может ли всерьез принимать предания темного дикого племени, которое поклоняется луне, наковальне, детородному члену и дурацкому многоглавому котопсу?! Как у холопов князя, как у любого народа, были и у цыган предания о кровососущих мертвецах, что получаются, само собой, из неправильно похороненных покойников. Как и у любого народа, на сотни глупых выдумок приходилось горстка бесспорных истин, каковые барон только что вкратце изложил князю. Не упомянул лишь одну маленькую подробность, которой не было в преданиях других народов.
Вампир-мулло из цыганских сказок, ложась с женщиной, мог сделать ее матерью. Дети, происшедшие от этого союза, имели власть истреблять вампиров.
Князь Георгие всегда относил это к глупым выдумкам. Он не полагал это возможным, потому что этого быть не могло. Положим, время от времени его и впрямь интересовали сами женщины, а не только их кровь. Бывало такое, он знал, и с другими. Однако женщины вампиров никогда не становились матерями, они становились покойницами или вампирами же. Неужели та девчонка… Но, правду сказать, он толком не помнил, что произошло семьдесят лет назад между ним и девочкой в ожерелье из сушеных ягод. Только ли вскрытие жил, беседы и снова упоение горячей кровью… или же упоение другого рода?