— Ну, и что же?
— Он сказал — когда увидел эти паруса, все забыл. И себя забыл, кто он есть и как его зовут. Только их видел.
— Вот глупости. (Матушка говорила: Гюде лучше бы оставлять при себе, что думает.) Нельзя забыть, кто ты есть, конечно, если ты в своем уме.
— Ну да. (Ниссе вздохнул и придвинулся ближе, незаметно, по его мнению.) Я этого тоже не понимаю. Меня взять, я бы не уплыл никуда. Я бы женой обзавелся, хозяйством… и, ну…
Наклонив голову, Гюда потихоньку следила, как круглые конопушки на щеках Нильса исчезают в румянце. Нильс был темно-рыжий, как все в его роду. Рыжий-красный: снимет колпак, а будто все в колпаке. Славный парень. Не красавец, но и Гюда с лица не лесная дева: нос утюжком, веснушек тоже много, только что мелкие и темные, через частое ситечко набрызганные, глаза не из больших, и волосы вечно стоят торчком, словно белый пух отцветающего осота.
— Дело хорошее, — бабушкиным голосом одобрила она. — Почему бы тебе не посватать Асу? Говорят, она на тебя заглядывается, и красавица, и рукодельница. Или подожди, пока Фрида из Сёдертелье подрастет, она еще лучше. Зимы через две будет на выданье…
Она перебрала еще двух-трех девиц томте, обстоятельно и по-дружески останавливаясь на свойствах каждой, пока багровый до ушей Ниссе не скрипнул жалобно: «Гюда…»
— Что?.. Ах, смотри, смотри: везут!
Толпа громко приветствовала авиатора и помощников. Сверху аэроплан напоминал руну Тюр — длинное тело с боковыми ветками крыльев. Имя у него было иностранное: «Блерио». Хвост казался не очень-то прочным, так, пустота на перекладинках, да и весь аэроплан был какой-то хрупкий. Ниссе объяснил — это для меньшего веса. Кажется, он был рад оставить разговор о женитьбе и заняться самолетом. О моторе сказал диковинное: «Пятьдесят лошадиных сил» — как это так?.. Но переспросить Гюда не успела.
— Смотри, механик заливает бензин. Пропеллер крутнул. Все, теперь можно включать зажигание.
— Что?
— Мотор запускать. Слышишь?
Сквозь гомон толпы пробивался странный звук — будто жужжал огромный, ростом с тюленя, хрущак.
— Вот, видишь, пилот поднял руку, сейчас помощники отойдут… о-о-о, побежал!
Аэроплан понесся вперед, споро, как автомобиль, словно собирался укатить в город на своих колесах, а потом… потом его оторвало от земли. Он не махал крыльями, как птица, было иначе: так отрывает лыжника, когда он катится с горки и попадает на крутой уступ. Но здесь под ним было гладкое поле, зеленая трава, а он упал вверх, будто вниз, без возврата, и Гюда обхватила кленовый ствол, чтобы не упасть туда вслед за ним. Толпа взорвалась воплями. Ниссе тоже орал от восторга и бил в ладоши.