Селести держалась с таким достоинством, что Энрики, хоть и был потрясен открывшейся тайной, смотрел на нее с восхищением.
— Не ломай комедию, Селести! — раздался резкий голос Анжелы. — Откуда мы знаем, что это сын Гильерми? Ты клялась, что Гильерми был твоим единственным мужчиной.
— Первым и единственным, которого я любила. — Глухо проговорила Селести. — Больше мне сказать нечего, и я ухожу.
Она вышла так быстро, что мужчины сразу не сообразили, что им делать.
Энрики набросился на Анжелу.
— Ты шантажировала се! Ты ее шантажировала! — кричал он. — Я тебе этого не прощу!
— Я спасала тебя от двуличной девки, — отвечала Анжела. — Ты все равно не сможешь быть с ней! Ты уже не с ней, а здесь, с нами!
Энрики вспыхнул.
— Я сам поговорю с Анжелой, сынок, — проговорил Сезар.
— Я пойду, узнаю, что там Селести, — отозвался Энрики и вышел из кабинета.
Селести он догнал у выхода и потащил к себе в кабинет.
— Нам нужно поговорить, — твердил он, — нужно, очень нужно.
— Нам не о чем говорить, — упиралась, но все-таки шла Селести.
Как только закрылась дверь, Селести сказала:
— Я уезжаю, Энрики, уезжаю навсегда. Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня жалостливым взглядом и оказывал мне услугу, прощая меня.
— За кого ты меня принимаешь? — устало произнес Энрики. — Просто я чуточку сбит с толку, мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
— У тебя его будет вполне достаточно, больше мы не увидимся, я тебе обещаю.
Голос Селести звучал отстраненно, отчужденно, она уже уехала далеко-далеко.
— Погоди, — позвал ее обратно Энрики. — Не спеши. К сожалению, я самый обычный мужчина и, разумеется, потрясен. Я пока как будто во сне.
— Моя любовь к тебе тоже была сном, — горько посетовала Селести. — все превратилось в прах, столкнувшись с реальностью.
— Ничего не рассыпалось, Селести, — попробовал возразить ей Энрики, но его возражение прозвучало неубедительно, он был сбит с толку, подавлен, растерян.
Селести не осуждала его, но она повела себя по-другому, когда узнала, что Гильерми — наркоман: она ее думала о себе, она кинулась спасать его. А Энрики... она любила его таким, каков он есть. Просто оказалось, что он слабее, чем казался, и, значит, впереди у него еще много-много трудностей.
— Счастливо оставаться, Энрики, — сказала она и вышла.
Селести попрощалась с Одетти, которая крайне удивилась, узнав, что она уходит навсегда.
Но Энрики снова догнал ее.
— Я тебя люблю, люблю, — твердил он, прижимая ее к себе. — Мы с тобой непременно поженимся, слышишь? Ты для меня самая любимая, самая чудесная, самая чистая. Сон — это твое прошлое, он разлетелся в прах, а наша любовь — это реальность, это настоящее.