В который раз она задавала себе сакраментальный вопрос: почему то, чего она добивалась, в последний момент ускользало от нее? Более того, судьба, словно нарочно, устраивала ей все новые и новые испытания. Анжеле пришла на ум где-то вычитанная фраза: «Ноша дается по силе». Анжела тяжело вздохнула, ей уже давно хотелось быть обыкновенной женщиной, чья сила, как известно, заключена в слабости. «Я не имею права стать теперь слабой, сдаться, опустить руки... Я столько ждала Энрики, я стольким рисковала, чтобы завоевать его, мне пет пути назад».
— Разрешите?
Анжела оторвалась от размышлений и кивнула стоявшей в дверях Селести.
Девушка молча приблизилась к ее столу и положила перед ней папку с многочисленными графиками и схемами.
— Ты свободна. — Анжела пододвинула бумаги, и отложила их, заметив замершую у ее стола Селести. — Чего тебе?
— Хотела предупредить, что я работаю в конторе только до конца месяца.
— Вот что, милая моя… — Анжела поднялась и прикрыла дверь. — Запомни: ты будешь работать здесь, под моим присмотром, столько, сколько я сочту нужным.
— Послушайте, дона Анжела, — голос Селести задрожал от волнения, — вам просто нужно все время контролировать меня, чтобы, не дай Бог, сеньор Энрики не приблизился ко мне. Но даю вам слово, клянусь! Клянусь счастьем моего сына, что я не приближусь к сеньору Энрики и на пушечный выстрел. Только не препятствуйте мне, дайте уйти отсюда!
Анжела смотрела на эту дешевую комедию и поражалась наглости самозванки.
— Ради счастья твоего сына ты останешься здесь. В противном случае я положу письмо твоей подружки на стол сеньору Энрики, впрочем, я еще не решила, может, сначала его пусть прочтет сеньор Сезар? Ты этого добиваешься?
Селести выпрямилась, словно получила пощечину, но голос ее не дрогнул:
— Сеньора, поверьте, мне ничего не нужно от Энрики, не нужен и он сам.
— Ах, Боже мой, да ты просто святая! — вскипела Анжела. — Только извини, ты такая же святая, как я слепая дура. Неужели я не вижу, куда ты нацелилась?
— Я же вам поклялась: единственное, что мне нужно, это поднять на ноги сына, дать ему образование, избавить от нужды, от необходимости терпеть то, что терплю здесь я, и никогда, никогда в жизни не подвергаться такому дешевому шантажу, какому подвергается его мать.
Кровь прихлынула к щекам Анжелы, она подошла вплотную к сопернице и прошипела:
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Забыла, кто ты и кто я?
— Мне нечего забывать, и я прекрасно знаю, кто вы такая, вы...
Дверь скрипнула, и в комнату вошел Энрики. Анжела отошла от Селести и села в кресло. Энрики и Селести стояли друг против друга. Он пожирал ее глазами.