Отвезя Селести на новую квартиру, он приехал в контору и сразу же наткнулся на Анжелу.
Она кивком указала ему на кабинет Сезара, и Энрики, не заходя к себе, вошел к отцу.
Сезар сидел, склонившись над утренней газетой. Энрики глянул ему через плечо: отец читал очередную статью о взрыве Башни. Энрики пробежал ее: обвинения в адрес их компании, нападки на Сезара, якобы уклоняющегося от помощи пострадавшим и семьям погибших.
Сезар отшвырнул газету:
— Это непростительно! Преступник разгуливает на свободе, обвинение не вынесено, а я сижу со связанными руками и читаю эти грязные домыслы.
— А чего бы ты хотел? Чтобы Клементину, которого и так без конца поливает грязью бульварная пресса, сел за решетку только потому, что тебе он кажется виновным?
— Я хочу, чтобы его, наконец, посадили. Он опасный для всех, и, прежде всего для нас, человек.
— Но против него нет улик, папа! — Все еле сдерживаемое раздражение вдруг вырвалось наружу, и слова Энрики звучали вызовом.
— Значит, их надо найти! — Сезар хлопнул кулаком по столу и грозно посмотрел на строптивого сына.
Энрики в который раз выслушал знакомые слова о личной вражде, которую Клементину испытывает к нему, Сезару Толедо, и ко всей их семье. О том, что взорвано дело всей жизни и клиенты перестали доверять им. О том, что дела идут все хуже и хуже.
В конце концов, Энрики не выдержал и перебил отца:
— Папа, сначала мы говорим то, во что верим, а потом верим в то, что говорим. Объективно против Клементину нет улик, ищи хоть днем с огнем. Ты хочешь сфабриковать их? Это другое дело. Только помни, что расправа над Клементину никоим образом наши дела не поправит. Потому что истинный преступник не этот несчастный да Силва.
— Замолчи! — закричал Сезар. — Ты, мой сын, защищаешь преступника, убийцу, вместо того чтобы быть мне опорой, поддержать меня...
Энрики повернулся на звук открываемой двери. Вошла Анжела и, оглядев их раскрасневшиеся лица, спросила:
— Ругаетесь из-за Жозе Клементину?
— Мы больше не ругаемся, — веско сказал Сезар, — я требую от Энрики в самое кратчайшее время подготовить мою пресс-конференцию. — Сезар повернулся и, хлопнув дверью, вышел из кабинета.
Энрики, чувствуя себя полностью опустошенным, рухнул в кресло и закрыл руками лицо: силы покинули его, он готов был разрыдаться.
— Не кисни! — Анжела присела на подлокотник кресла. — Давно пора...
— Пожалуйста, без советов! — оборвал ее Энрики. — У меня раскалывается голова: все ужасно. А главное, Селести уезжает на дома. — Энрики опустил голову еще ниже и не видел, как победно сверкнули глаза верной подруги. Он лишь услышал ее ободряющий голос: