Дома, сидя за столом перед Кларой, Шерли и задержавшимся у них Бруну, он снова стал горячо доказывать свои обвинения против Сезара. Клара стояла на своем: взорвать собственное детище, погубить неповинных людей — нет, Сезар на это не способен.
— При всех недостатках Толедо никогда не пойдут на такое.
— Что ты о них знаешь? Толедо! Кто же тогда известил полицию о том, что я еду к Бруну? Об этом знали только четверо: я, сам Бруну, Александр и Марта! Я не могу подозревать в этом ни Бруну, ни Александра. Остается Марта. Она выдала мое убежище полиции. Конечно, не сама звонила. Проболталась кому-нибудь, тому же Сезару.
И Клара, и Бруну стали защищать Марту.
— Да ты что, забыл, — Клементину вскинулся на Бруну, — как нагрянула полиция, перекрыла все проходные дворы на подходе к твоей мастерской? Нет, кто-то предупредил их... Если бы Александр не принес тогда бумагу об отмене постановления, сидел бы я уже за решеткой.
Бруну ушел глубоко за полночь, Шерли еле добрела до постели от усталости и переживаний, а Клементину и Клара все еще сидели за столом, не в силах успокоиться и преодолеть возбуждение. Клара включила телевизор и постепенно увлеклась ярким шоу, с удовольствием переключившись на него. Клементину сидел рядом и тоже смотрел на мелькание нарядов, слушал шутки и модные песенки. Но при этом ничего не видел и не слышал.
Гнев на Сезара постепенно улегся, и теперь Клементину мог спокойно и трезво рассуждать и обдумывать, что делать дальше. Но Клементину думал только о «говорящем сердечке». Он, как профессионал, оценил простоту и хитроумность замысла — присоединить к каждому детонатору по «сердечку».
— Ты понимаешь, как все здорово придумано! Пейджер принимал сообщения, от вибрации срабатывал детонатор — и взрыв. Отлично придумано — подключить один пейджер к машине, другой — к системе вентиляции, третий — к распределительному щиту. Я до этого не додумался.
Клара отвела взгляд от экрана:
— Ты даже на таком шоу не можешь отвлечься. Повтори еще раз, что ты сказал, я была невнимательна.
Они еще долго обсуждали события уходящего дня, и, наконец, все-таки сон сморил их. Клементину проснулся через два часа: он чувствовал, что почти приблизился к человеку, взорвавшему Торговый центр.
Они встали поздно. Клара варила кофе, а Клементину возился на улице, расчищая до завтрака вместе с братьями двор. Но завтрак пришлось отложить: приехал Александр. Клементину отметил, что у Александра уставший вид, запыленные ботинки, влажная рубашка — видно, рабочий день его адвоката начался давно. Александр положил перед Клементину папку.