Договорившись о встрече, Санчес положил трубку и, взглянув на часы, присвистнул.
— Ого! Уже одиннадцать, а Плиниу все еще нет! — возмутился он.
Не успел Санчес прибавить еще несколько замечаний в адрес звукорежиссера, как тот вошел в студию.
— Где ты шляешься?! — грубо накинулся на него Санчес. — Через десять минут запись! Плиниу огляделся и удивленно протянул:
— Но ведь Ниси еще нет.
— Забудь про Ниси. — Санчес перешел на более спокойный тон: — Сегодня пишем другую девочку… Возьми в шкафу фонограмму последней песни Фернанду и…
— Постой, но ее должна петь Ниси, — перебил Плиниу.
— Не задавай лишних вопросов! — вновь заорал Санчес. — Ниси больше нет! Как певица она умерла! Плиниу опустил голову и поплелся к шкафу. Он не совсем понял Санчеса, но от его слов на душе остался неприятный осадок. Плиниу знал, что Ниси серьезно заболела, но рассчитывал, что она поправится и сможет продолжить работу.
Воспользовавшись тем, что Санчес вышел, Плиниу пододвинул к себе телефон и набрал номер, который помнил наизусть.
— Алло? — в голосе Ниси слышалась едва уловимая хрипотца.
— Привет, это Плиниу.
— Как хорошо, что ты позвонил, — обрадовалась Ниси.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Плиниу.
— Уже лучше. А ты откуда звонишь?
— Из студии.
— О, как я тебе завидую! Мне бы так хотелось быть рядом.
— Надеюсь, твое желание скоро исполнится. — Плиниу помялся и осторожно спросил: — Ты уверена, что все в порядке?
Повисло неловкое молчание.
— Ниси! Ты меня слышишь? — испугался Плиниу.
— Да, — откликнулась Ниси и неожиданно предложила: — Хочешь, я сейчас приеду? На этот раз замялся звукорежиссер.
— Но ты же еще не совсем здорова, — выдавил он из себя, с ужасом представляя ее встречу с другой певицей.
— Да, ты прав. Мне лучше остаться дома.
Ниси повесила трубку, даже не попрощавшись.
Коря себя за необдуманный звонок, Плиниу принялся перематывать фонограмму песни Фернанду.
Санчес возвратился в студию вместе с ярко накрашенной рыжей девицей, которую представил Плиниу как новую исполнительницу песни.
Даже не посмотрев в ее сторону, звукорежиссер отправил ее к микрофону и, включив фонограмму, погрузился в работу.
Девица пела довольно профессионально, но от ее манеры исполнения попахивало дешевым ночным клубом. Санчес, наблюдавший за ней через стекло, недовольно морщился и тихо постанывал, словно у него разболелись зубы.
— С ней мы вряд ли попадем в первую сотню, — буркнул он и повернулся к Плиниу, как бы ища у того поддержки.
Однако звукорежиссер молчал, делая вид, что всецело поглощен работой.
— Эта идиотка своим вокалом только испортит песню Фернанду, — пробурчал Санчес, вызывая Плиниу на разговор.