«А разве можно испортить изначально испорченное?» — так и вертелось на языке у Плиниу, но он промолчал. — Фернанду будет взбешен, — заключил Санчес и хотел добавить что-то еще, но тут в студию вошла Ниси.
— Привет! — весело поздоровалась она и деловито поинтересовалась: — Работаете?
Санчес не нашелся, что ответить. Он лишь неопределенно пожал плечами и убрал звук.
— Перерыв, — объявил он в микрофон и предложил рыжей: — Сходи, проветрись.
— Мы же только начали, — удивилась та.
— Я сказал, прогуляйся, — заскрипел зубами Санчес.
Когда рыжая удалилась, Санчес поприветствовал Ниси:
— Добрый день, звездочка! Не ожидал тебя сегодня увидеть.
— Когда Плиниу мне позвонил, я вдруг поняла, что страшно соскучилась по всему этому. — Ниси обвела студию взглядом. — Мне захотелось приехать и окунуться в эту атмосферу.
Санчес бросил на Плиниу настороженный взгляд и уточнил:
— Значит, это Плиниу тебя сюда вызвал?
— Да нет же, — отмахнулась Ниси и поинтересовалась: — А что вы записываете?
— Да так, — неопределенно ответил Санчес.
Плиниу, до этого молча сидевший за пультом, не выдержал:
— Мы записываем песню Фернанду «Электроулыбка».
Он ожидал, что Ниси хотя бы удивится, но этого не произошло. Она лишь грустно улыбнулась.
— Ладно, не буду вам мешать, — в ее глазах появились слезы. — Мне пора.
— Ниси! — растерялся Плиниу, не совсем понимая, что происходит: — Ты куда?
— У меня дела, — Ниси пошла к выходу, — до встречи.
Когда за ней закрылась дверь, Санчес вскочил с кресла и, нервно грызя ногти, заходил из угла в угол.
— Зачем ты позвонил Ниси и попросил ее приехать в студию? — угрожающе спросил он.
Плиниу, решив, что оправдываться нет смысла, ответил:
— Потому, что считаю подлостью так пренебрегать Ниси. Конечно, песни, которые пишет Фернанду, не совсем в ее стиле, но это дело принципа. Насколько я помню, этот цикл песен писался для Ниси, и она даже успела записать одну из них. Но стоило ей заболеть, как ты тут же нашел замену.
— Да как ты смеешь учить меня, мерзавец! — взорвался Санчес и, указав на дверь, сообщил: — С этой минуты ты у меня больше не работаешь.
— Очень хорошо. — Плиниу поднялся и, подойдя к шкафу, принялся доставать из него свои вещи: — Это самая лучшая новость, которую я сегодня узнал.
Искоса наблюдая за Плиниу, Санчес продолжал нервно грызть ногти.
— Я сделаю так, что тебя не примут на работу ни в одной приличной звукозаписывающей студии, — предупредил он, надеясь, что Плиниу начнет извиняться.
В глубине души Санчес уже корил себя за несдержанность, однако амбиции мешали ему признаться в этом вслух. Когда Плиниу ушел, Санчес обессилено упал в кресло.