— Какая прелесть! — радостно воскликнула Герти.
— Как это я не догадался? — сказал Вилли.
— А ты это уж видел? — спросила Герти.
— Не эту самую, но я видел сотни таких же!
— А я никогда не видела! Как она мне нравится! Дядя Тру, ты сказал, что это мне? Где ты ее взял?
— Она мне досталась случайно. Я зажигал на углу фонарь. Вижу, идет один из этих мальчишек, что продают такие фигурки, доску держит на голове. Я еще подумал, как это он ее не уронит. Вдруг — трах!.. Он задел доской за фонарный столб, все полетело… К счастью, большая часть угодила в сугроб, а что попало на тротуар, разбилось вдребезги. Мне стало жаль бедного мальчика; было поздно, и он, верно, мало продал, если у него осталось так много товара, и…
— И я знаю, что вы сделали, дядя Тру! Конечно, сейчас же бросили и лесенку, и фонарь и принялись помогать ему подбирать товар… — рассмеялся Вилли.
— И тут же получил награду! — перебил его Труман. — Когда всё собрали и установили, он снял шляпу и что-то сказал, но я не понял ни одного слова. Потом он настоял, чтобы я взял одну из статуэток. Я не хотел, потому что не знал, что с ней делать, как вдруг вспомнил, что она может порадовать Герти.
— О, дядя, я буду любить этого гипсового мальчика больше… Нет, не больше, а как моего котеночка, хотя тот был живой, а этот нет. А все же он такой хорошенький!
Труман, видя, что Герти занята подарком, оставил детей, а сам стал готовить чай.
— Ты его береги, Герти, не разбей! — сказал Вилли. — У нас была точь-в-точь такая статуэтка — пророк Самуил. Я нечаянно уронил ее, и она разбилась.
— Как ты его назвал? — спросила Герти.
— Самуилом.
— Что это значит — Самуил?
— Это имя ребенка, который здесь изображен.
— А почему он стоит на коленях?
— Он молится Богу.
Герти с недоумением рассматривала статуэтку и, казалось, была в большом затруднении.
— Боже мой, — сказал Вилли, — разве ты никогда не молишься?
— Никогда. А что такое Бог? Где он?
Вилли был поражен вопросами Герти. Он серьезно ответил:
— Бог на небесах, Герти.
— А небо — это там, где звезды? Хотелось бы мне побывать на небе!
— Если будешь доброй, попадешь на небо.
— Ну, тогда мне там не бывать! Я очень дурная. Нет никого на свете хуже меня!..
— Кто же тебе сказал, что ты такая дурная?
— Все. И Нэнси Грант, и другие.
— Нэнси Грант, у которой ты жила?
— Да, а ты откуда знаешь?
— Мне мама говорила. Она тебя ничему не учила и не посылала в школу?
Герти отрицательно покачала головой.
— Что же ты у нее делала?
— Ничего.
— И ничего не умеешь?
— Нет, умею. Умею поджаривать хлеб. Твоя мама мне показала.
Тут она вспомнила, что начала было поджаривать хлеб, да заболталась. Но все было уже готово, и дядя Тру подавал ужин.