Между тем на фазенде Винченцо шёл пир горой. Все изрядно подвыпили, и Фарина, взглянув на Катэрину, сказал:
— Если твой муженёк вздумает встать у меня на пути, мне придётся дать ему пинка!
— Я не против, — отозвалась Катэрина. — Только не забывайте, что сталось с сеньором Мартино.
— А при чём тут Мартино? — не понял Фарина. — к Маурисиу он не имеет никакого отношения.
— Это вам так кажется, а я знаю, что Мартино убил именно Маурисиу, — запальчиво заявила Катэрина. — И если он вздумает отнять у меня сына, я скажу сеньору следователю, где спрятано ружьё.
— Постой! Постой! — Фарина разом протрезвел. — Ну-ка, расскажи мне всё, что знаешь.
— Я знаю, что Маурисиу скрыл от следователя своё ружьё, из которого стреляет с детства. Знаю, что во сне он бормочет страшные вещи и обещает убить всякого, кто приблизится к доне Франсиске.
— А дона Франсиска тоже считает, что Мартино убил её сын? — поинтересовался Фарина.
— Понятия не имею, что она считает, — раздражённо отозвалась Катэрина, — только сына она, разумеется, выдавать не станет, и ружьё они прятали вместе.
— Ладно, спасибо за сведения, — задумчиво сказал Фарина. — Я сам разберусь, в чём там дело.
Он не слишком поверил Катэрине. В запальчивости недоброжелательства женщины могут навыдумывать всякого и при этом даже не сомневаются, что говорят чистую правду. Зато Фарина понял теперь опасения Франсиски: она всерьёз боялась за его жизнь. Но ему не раз приходилось рисковать своей жизнью, и соперники у него были посерьёзнее. Опасность всегда горячила ему кровь. Он любил опасность и всегда шёл ей навстречу. А Маурисиу он не боялся, поскольку был уверен, что тот спрятал ружьё из малодушия. Таких щенков напугать ничего не стоит — прикрикнуть на них как следует, и дело с концом.
На другой день на фазенду Винченцо явился Маурисиу и потребовал вернуть ему сына, ни словом не упоминая о Катэрине, словно её и на свете не было.
Констанцию требования Маурисиу поразили до крайности. Она прожила долгую жизнь, повидала всякое и знала, что для мужчины всегда важнее женщина, нежели ребёнок.
— А я тебе говорила, мама, что он ненормальный, — тут же вставила своё слово Катэрина. — Я для него не существую. Он всюду видит только свою дорогую мамочку! Теперь ты убедилась, что я не зря от него ушла?
— Ты должна была здорово изголодаться, дочка, если не просто ушла, а ушла к другому, — отозвалась со вздохом Констанция. — Но имей в виду, что голод — плохой советчик.
— Мама, Зекинью — хороший парень, но я сама ещё ничего не решила, — ответила Катэрина.
Констанция вынуждена была признать, что дочь говорит правду: Зекинью ходил вокруг неё, как кот вокруг сметаны, а она только шутила и смеялась в ответ. И ночевала рядом со своим малышом, и на свидания тайком не бегала.