Вела она себя не так, как другие: не пыталась найти себе место получше, не знакомилась с сокамерниками.
Оказавшись в камере, она обреченно прижалась к решетке и все время напряженно смотрела в коридор. В глазах плескалось настоящее отчаянье. Дирсеу обратил внимание на ее скромный провинциальный наряд и натруженные руки.
Прошел час с тех пор, как девушка оказалась здесь, но она по-прежнему пребывала в странном оцепенении. «Наверное, у нее случилось горе», — подумал он и решил привлечь внимание.
— Сеньора, сеньора, — позвал Дирсеу. — Вы слышите меня?
Он увидел, что девушка недоуменно обернулась, и не найдя никого, кто бы тянул на этот почетный титул, первый раз осмысленно посмотрела на него.
— Я могу вам помочь? У вас случилось несчастье?
Слезы горьким потоком брызнули из глаз несчастной и она впервые заговорила.
Дирсеу понимал, что ей необходимо выговориться и ей все равно, кому она будет рассказывать о своем горе, хоть холодным каменным стенам.
Сбивчивый эмоциональный рассказ так потряс его, что когда она умолкла, он не сразу смог заговорить с ней, остро переживая услышанное.
Дирсеу вспомнил, где он видел это лицо: фотографию девушки ему недавно показывал личный шофер доны Жозефы Себастьян.
«И конечно, это она проезжала мимо меня на автобусе! Себастьян несколько раз называл ее по имени... Как же ее зовут? — судорожно пытался вспомнить Дирсеу. — Кажется, Мария».
Он помолчал еще немного, дав ей успокоиться, и начал издалека.
— Вы сказали, что ваш брат работает в «Ежедневных новостях». — Девушка тут же вся превратилась в слух. — Так вот, если вас это утешит, я прекрасно знаю его. Как только закончится этот ужас, мы вместе обязательно разыщем его.
Дирсеу не заметил, когда перед ним оказался комендант тюрьмы. Обычно он устраивал проверки вечером, но события вчерашнего дня заставили его относиться к работе с еще большим рвением.
— О чем вы здесь болтаете? Обмениваетесь информацией? — прорычал он. — Немедленно ко мне на допрос!
В один миг солдаты вытащили Дирсеу и девушку из камеры и грубыми пинками погнали к выходу.
В самом конце длинного коридора Дирсеу заметил сотрудника их редакции, который уже давно заслужил репутацию страшного сплетника. Его тоже вели на допрос.
«Плохие новости, — расстроился Дирсеу. — Что же будет с доной Жозефой?»