— Но как же семья? Меня будут презирать все родственники и в первую очередь отец и моя тетя!
— Да, будут, но ведь это временно! Родные быстро прощают. А я сделаю все, чтобы продвинуть кузена. Ты будешь моим помощником. У тебя появится хороший заработок, большие деньги, безоблачная жизнь!
— О, Господи! Ты хочешь купить мою душу! — воскликнул Венансиу.
— Я первый прощу тебя, а потом и все остальные. Нужно будет лишь немного потерпеть.
Кузен сидел молча, вцепившись в кресло.
— Я ведь еще могу раздуть скандал, и тебе это тоже будет стоить репутации, — сменил тактику Режиналду. — Как ты объяснишь всем, что оказался наедине с моей законной женой в этом мотеле? Пока пройдет время, и все выяснится, твоя репутация очень сильно пострадает...
— Хорошо. Я согласен, — выдавил из себя Венансиу. — Говори, что я должен сделать.
Уладив дела с лишним свидетелем и портье, который за приличную сумму согласился забыть его имя, Режиналду вернулся в дом матери.
Праздник закончился. Все разошлись по домам, и только слуги все еще приводили в порядок парадный зал, холл и внутренний дворик дома в португальском стиле.
Дона ду Карму сидела на балконе своей комнаты: безмятежный пейзаж и тихо шуршащие деревья успокаивали ее. Увидев Режиналду, она тут же спустилась вниз и поспешила ему навстречу.
— Налду, вы помирились? У тебя все в порядке? спросила она и тревожно посмотрела па сына. Ей не понравилось, что он на нсс нс смотрит, а отводит глаза.
— Мама, все время я только и пытался сделать это: был у нас дома, бесполезно ждал ее, звонил подругам, но она куда-то исчезла. — Режиналду прикрыл рот ладонью и намеренно зевнул.
Мария нахмурилась: так серьезно се сын и невестка еще никогда не ссорились.
— Ладно, сынок, пойду успокою внуков, скажу, что с вами все в порядке, — сказала она.
— Спасибо, мама. Мне нужно поговорить с Леандру. Как только Лейла вернется, скажи мне. Нам обязательно надо помириться.
Мария внимательно посмотрела на сына. Уже давно ее не покидало плохое предчувствие. Причем она не знала, откуда придут неприятности.
Мария поднялась к внукам. Уставшие Бьянка и Брупу мирно посапывали в кресле, укрывшись одним пледом. Она тихо вышла из комнаты и спустилась на кухню. Ее организм имел странную особенность: стоило ей прийти домой после обильного застолья, как часа через два ей зверски хотелось есть.
Упрекая себя за распущенность, она направилась в сторону кухни.
Старинные напольные часы, подарок Дирсеу па десятилетие их знакомства, пробили час ночи. Мария подошла к ним, поправила стрелки, которые всегда спешили, прижалась лбом к холодному стеклу и замерла, стараясь вспомнить то счастливое время.