— Вот дед обрадуется, когда найдет меня утром в спальне для гостей, — думала Мария Эдуарда, вытаскивая связку ключей.
Она подошла к двери с медной дощечкой: «Барон Педру де Андраде и Коуту» и попыталась вставить ключ. Дверь была заперта изнутри.
— Странно! Все словно сговорились сегодня! — Мария Эдуарда тихо постучала, надеясь, что кто-нибудь из прислуги услышит ее. Простояв под дверью добрых двадцать минут, девушка сделала еще одну попытку: спустилась в холл и набрала знакомый номер телефона. Трубку никто не брал.
Случилось что-то серьезное! Чувство страха буквально пригвоздило ее к месту. «Я всегда знала, что за счастье надо платить, но только не этим!» Дед —единственный человек, кто любил ее по-настоящему, с кем ей было интересно. Мать и отец не в счет: они воспринимали ее лишь как объект гордости, как приятную деталь для их роскошного интерьера, но были слишком заняты выяснением своих личных отношений и карьерой...
— Что-то случилось? — к девушке подошел портье.
Марии Эдуарде удалось взять себя в руки и довольно связно рассказать ему о своих опасениях.
Она сразу почувствовала, как напрягся портье.
— Вы что-то знаете? — спросила девушка.
— Ну, — замялся он, — я совершенно случайно... Понимаете?..
— Говорите же, прошу вас! — торопила его Мария Эдуарда.
— Я слышал, как барон звонил своему шоферу Себастьяну...
— Что? Что он сказал?
— Он сказал, что в Париже умерла дона Жозефа...
— А потом?
— А потом? Они отпустили Себастьяна, всю прислугу и больше никуда не выходили.
— Надо срочно вызвать спасателей! — приказала Мария Эдуарда.
Через пять минут утреннюю тишину района Копакабана рассек вой приближающейся сирены.
Когда спасатели смогли проникнуть в квартиру барона через небольшое окно на кухне, им представилась странная картина.
Супруги Бонсучесу в обуви и парадной одежде лежали на кровати, держа друг друга за руки, словно прилегли на время отдохнуть.
На прикроватном столике стоял пустой флакон от снотворного...
Когда спасатели открыли дверь, Мария Эдуарда сразу бросилась к деду. Лицо его было умиротворенным и спокойным, руки — теплыми и сухими. Портье, то ли от переживаний, то ли от избытка чувств, прижался к стенке, чтобы не упасть в обморок. Его колотила нервная дрожь.
— Он жив! Вызывайте скорую! — крикнула Мария Эдуарда. — Она энергично тормошила деда, пытаясь привести его в чувства.
— Скорая уже едет, — успокоил ее спасатель. Он попросил всех выйти из комнаты и внимательно обследовал тело барона и баронессы.
— Это либо очень глубокий сон, либо каталепсия, — вынес он свой вердикт. — Если повезет, в реанимации мы быстро приведем их в чувство.