Машина скорой помощи отъехала от подъезда и помчалась в ближайший госпиталь, постепенно набирая скорость. Улицы Рио-де-Жанейро были пустынны и безлюдны. Часы показывали четыре часа утра.
«Самое страшное время, — подумала Мария Эдуарда. — С трех до пяти утра по статистике умирало наибольшее количество людей на всем земном шаре».
Она сидела в такси, которое ехало следом за скорой помощью, и пристально вглядывалась вдаль, словно могла видеть своих близких.
Неожиданно машина резко затормозила и остановилась на переходе. Впереди был шлагбаум.
Длинная серебристая стрела рассекла пространство, яростно громыхая колесами. Скорый поезд номер тридцать два курсировал здесь три раза в сутки. Огромная махина стремительно пронеслась мимо.
Шлагбаум по каким-то своим неведомым законам и не думал подниматься, тупо соображая своими электронными мозгами, когда поезд уйдет в безопасную зону.
— Ну, давай, давай! Проезжай быстрее! — торопила его девушка. Она высунулась в окно и сделала нетерпеливый жест рукой. Ее возбуждение сразу же передалось таксисту, он еще крепче вцепился в руль и заерзал на сиденье.
Дальше произошло то, что, на первый взгляд совсем не поддавалось разумному объяснению.
Дверцы машины скорой помощи распахнулись, и из отсека быстрой реанимации спокойно и красиво вышел пожилой мужчина, а за ним последовала дама...
— Де-душ-ка? — прошептала Мария Эдуарда и пулей вылетела из салона.
Барон Педру был удивлен дважды. Первый раз, когда обнаружил себя на узких носилках под капельницей в машине реанимации, второй — когда увидел бледное лицо собственной внучки.
— Дуда, девочка! Что произошло? — воскликнул он и кинулся ей навстречу. За ним поспешила дона Лаура.
Мария Эдуарда бестолково пыталась объяснить, как приехала к ним в гости, как обнаружила их в спальне с пустым пузырьком от снотворного. Она периодически переходила на плач и бросалась на шею с поцелуями то к одному, то к другому.
Мы не хотели никого пугать, — пыталась успокоить ее дона Лаура. Мы просто узнали о смерти нашей подруги доны Жозефы и решили вычеркнуть этот страшный день из своей памяти. Попросту говоря, проспать его.
— Да-да, Дуда! В банке со снотворным оставалось лишь две таблетки! Мы не хотели никого беспокоить, — попытался объяснить барон.
Все трое стояли на самой середине дороги, ничего не замечая вокруг.
— Я могу вас отвезти домой, — сказал шофер, который вылез из машины и теперь, еле сдерживая слезы радости, наблюдал за сумасшедшей троицей.
— Будьте любезны, голубчик! — сказала баронесса и деликатно села на переднее сиденье, дав возможность Дуде пообщаться с родным дедом.