Одно хорошо – я сидела далеко от короля, в густой тени, поэтому, чтобы меня увидеть, ему пришлось бы перегнуться через всех моих соседей (а их насчитывалось целых четыре штуки). А мне, чтобы его услышать, следовало изрядно обострить слух и невежливо заткнуть громогласного лорда да Нолу, который развлекал пожилую мадам Торраг, блистая грубоватым солдатским юмором и регулярно хвастаясь изрядно потертой медалью на груди.
Едва гости расселись, молчаливые и отлично вышколенные слуги принялись обносить их закусками, салатами, крохотными канапе (да, тут уже знали, что это такое). В бокалы полилось игристое вино. За столом начались обычные разговоры, как будто присутствие короля никого, кроме меня, не трогало… И вот тогда я неожиданно поняла, что, собственно, никто и не был удивлен. Одна я, как дура, не ожидала его встретить, а остальные, кажется, были в курсе событий.
Разозлившись на Эррея (предупреждать же надо!), я моментально навострила уши, пытаясь вычленить за громогласным шепотом соседа слева степенный разговор на другом конце беседки. Но, как ни странно, говорили обо всяких глупостях: о налогах, армии, казне, законах… Причем лорд Норрэй держался спокойно, как и полагается хозяину дома. Он даже восседал на пару с супругой на самом почетном месте, во главе стола. А король с какой-то стати сел по правую руку от него, хотя, кажется, столь явное принижение своего высокого положения его величество совсем не смущало. Напротив, он внимательно слушал, вежливо кивал, от чего-то небрежно отмахивался широкой дланью. Из чего я сделала вывод, что визит короля, хоть и планировался заранее, был насквозь неофициальным. Если не сказать дружеским.
Между прочим, Эррею досталась почетная роль королевского соседа. Его старший брат и сестры были усажены напротив. Но если Лоррэю это не доставляло никаких неудобств – он был разговорчив, галантен, охотно ухаживал за сестрицами и болтливой мадам Торраг, – то девочки выглядели испуганными. Кажется, внимательный взгляд короля действовал на них, как питон на маленьких мышек: гипнотизировал, пугал и завораживал одновременно.
Когда принесли второе, Эннар Второй изволил заметить, что у господина та Ларо подрастают очаровательные дочери. Он вежливо побеседовал с каждой из них, задал несколько бессмысленных и насквозь официальных вопросов, но девочки, кажется, зажались еще больше. У них глаза стали как у испуганных ланей, личики сперва побледнели, а потом расцвели неестественным румянцем. Ния, которой не повезло оказаться как раз напротив короля, вообще растерялась, а Лайса пролепетала что-то совсем детское, после чего его величество понял, что зря наседает на крошек, и милосердно отвернулся.