Валяев безмолвно повалился на колени, склонив голову так, будто на его шею вот-вот обрушится палаческий меч.
– Мне нравится твоя поза, – величественно произнес владелец «Радеона». – Ты кое-что понял, но этого недостаточно. Отныне – он твой повелитель. Его слово для тебя закон. Любой приказ должен выполняться беспрекословно. Любой. Если он скажет пойти и просить подаяние, то ты обрядишься в рубище и отправишься по улицам с протянутой рукой.
Я еле сдержался от радостного восклицания, когда палец Старика указал на Зимина. Не знаю отчего, но мне показалось, что человеком, о котором шла речь, стану я.
В этом случае мне бы оставалось только пойти и удавиться.
– Вы более не равны, – тяжело, как камни, ронял слова тот, кто сидел за столом. – Впервые за всё это время – не равны. Теперь он хозяин, а ты слуга.
– Жестоко, – просипел Валяев, не вставая с колен. – Так нельзя.
– Мне – можно, – заверил его Старик. – И ты это знаешь. Как знаешь и то, что утерянное всегда возможно вернуть. Докажи, что ты вправе занять то место, которое потерял, и колесо Фортуны снова сделает оборот. Но пока будет так, как я повелел.
– Выйди отсюда, – холодно приказал Валяеву Зимин. – Отныне твоё место у дверей кабинета, а не в нем. Сюда вхожи только те, кто достойны этой чести.
Самое удивительное, что вечно независимый Валяев молча встал с колен и проследовал к выходу, даже не подумав спорить. Впрочем – а смысл? Скандалить в присутствии Старика – это даже не глупость. Это как-то по-другому называется.
Интересно, а он останется в своем кабинете или из него тоже вылетит? Нет-нет, я на него не претендую, просто любопытно.
– Итак, вернёмся к нашим делам, – добродушно предложил Старик, как только закрылась дверь за Валяевым.
– Приношу свои извинения, – приложил руку к сердцу Зимин. – Но я обязан спросить…
– Ты поступил верно, – кивнул глава «Радеона». – И в словах, и на деле. Продолжай двигаться в том же направлении до тех пор, пока не почувствуешь, что близок надлом.
– То есть билет до Швейцарии заказывать не нужно?
– Разумеется, нет, – одарил нас белозубой улыбкой Старик. – Что ему там делать? Хватит и тех глупостей, что он натворил в… Где это случилось, Максимилиан? Я, признаться, запамятовал.
– Видимо, вы имеете в виду Берн, – подсказал Зимин. – Да, его выходки иногда могут вывести из себя даже тех, кто к ним привык.
Берн? Надеюсь, проделки Валяева не на Цветочной улице имели место быть?
– Ладно, вернёмся к насущным вопросам, – движением руки Старик велел нам присесть, что я сделал с большой радостью. – Харитон, вы, скорее всего, увидите того, кто является возмутителем спокойствия. Я веду речь о Страннике. Если честно, этот персонаж мне изрядно поднадоел, но, увы, я ничего не могу с ним поделать, правила есть правила. Наш мир сегодня таков, что, казалось бы, никаких правил вовсе нет, они умерли вместе со старым мировым порядком и былыми духовными ценностями. Всеобщее равноправие, свобода информации, свобода перемещения, неверие в институты власти и семьи – всё это делает мир прибежищем хаоса. Я бы назвал происходящее сегодня анархией высшего порядка, но это только видимость. На самом деле всё не так. Правила из жизни людей никуда не делись, напротив, их стало даже больше, просто теперь они не так заметны.