– Истинно, – подтвердил Зимин.
– Свобода информации, – аппетитно произнёс Старик и даже причмокнул. – Никогда ещё в истории человечества знания обо всём не были настолько доступны. Просто протяни руку, и вот в ней лежит вся мудрость веков. Судьбы гениев и злодеев, мучеников и коронованных потаскух – вот они, перед тобой. Но!
– Но? – переспросил я, поняв, что он от меня этого ждёт.
– Но кто поручится за то, что история некоего давно умершего лица, которую ты читаешь, подлинна? Одно движение руки – и всё ранее прочитанное будет опровергнуто. А в третьем месте автор назовёт идиотами создателей двух первых жизнеописаний, возводя в истину свою версию. И всё. Информация – вот она, но можно ли ей верить? И тогда появляется новое правило, правда, со старой закваской – не верь глазам своим, и с этого момента любая правда уже неотличима от лжи. Люди получили великое благо, но, как всегда, остались ни с чем, разрушив несравненный дар своими руками. Как обычно. И так везде.
Старик замолчал, погрузившись в мысли. Трещали свечи на его столе, еле слышно топтался за дверью Валяев, да время от времени конфузливо морщился я сам. Ни с того, ни с сего живот решил поурчать. С ним такое случается, особенно если накануне толком ничего не поесть. И происходит это всегда не вовремя. Сейчас ещё ничего, а вот в юности на одном из первых свиданий с девушкой подобное случилось. Я так переживал! Юный был, трепетный, закомплексованный…
– Н-да, – наконец произнёс Старик – Отвлёкся. Итак – правила. Мы их будем блюсти, потому пусть всё идёт так, как идёт. Ты услышал меня, Максимилиан?
– Точно так, мастер, – отозвался Зимин.
– Харитон, ты не должен склонять Странника к союзу с нами, открыто или исподволь, – командным тоном велел Старик, – Но ты можешь объяснить ему, почему сам не спешишь встать рядом с ним. Так сказать – плечом к плечу. Личный пример, подкреплённый разумными и вескими аргументами, куда полезней, чем тысяча пустых слов.
– А не слишком ли это поспешный шаг? – мне показалось разумным уточнить данный факт.
– Как мне кажется, нет, – подтвердил Старик, – Хотя это полностью твой выбор. Никто не собирается на тебя давить. Ты – человек, у тебя есть право решать, как поступить в той или иной ситуации. Причём тут мы, твои работодатели? Поверь, даже великие тираны прошлого, которым ты, уж не обижайся, совершенно не чета, и те не распоряжались чужими судьбами. Жизнями – да, разумеется, тут их власти хватало. Но не предназначением, что бы они там о себе ни думали. «Мы больше, чем боги», – говорили эти люди и отправляли на смерть миллионы разумных существ только для того, чтобы потешить своё самолюбие. Так они пытались доказать окружающему их миру правоту этих слов, не понимая собственной ничтожности. Миру плевать на то, что думает один человек, пусть даже облечённый властью, – он существовал до него и останется незыблемым после. А люди умирали, это так. Но, как бы в насмешку над тем, кто их убил, обязательно оставляли то, ради чего приходили на этот свет. Книги, музыку, открытия, идеи, веру. Детей, наконец. И почти каждое семя, брошенное в землю, прорастало, насмехаясь над тем, кто считал себя властелином мира. Причем иногда оно произрастало прямиком из праха павшего тирана.