Здесь, в дальнем уголке скверика, уже можно было заметить, как рождается осень. Один желтый лист, а может, он был ближе к оранжевому, даже сорвался и, перевернувшись несколько раз, стукнулся о дорожку зубчатым своим боком. И сразу на том месте, где он висел, образовалась дырочка, и в нее стало видно одно из институтских окон. Я прикинул по вертикали – приблизительно пятый этаж. На четвертом и пятом – общежитие. Прикинул по горизонтали – получилось, что окно Полинкино. Я постарался не шевелить головой – откроется окно или нет?
Какой-то проспавший утренний холодок парень делал обстоятельную зарядку. Он пробежал мимо меня, высоко и правильно вскидывая бедро. Потом еще раз. Окно все не открывалось. Парень закончил третий круг. Выдыхательно помахал руками, сел рядом.
Заглянул в мой листочек и громко сказал:
– В строительный документы уже не принимают. Я знаю, у меня туда кореш поступает…
Я промолчал.
– А на гидрофак – тем более, – добавил он. – Там конкурс – шесть человек.
Я зачеркнул последние два слова и поднялся. Теперь было вполне не рано забирать документы.
В комнате приемной комиссии сидела только секретарша, та самая, с золотыми нашивками на рукаве.
– Агарков, Агарков, – сказала она. – Что-то такое, не могу вспомнить… Да! Вас просили зайти в деканат.
– Ничего не понимаю, – сердито сказал декан. – Вы же почти круглый отличник – и забираете документы. Передумали? Так у нас другие факультеты есть. Да и поздно передумывать.
Я объяснил ему, в чем дело. Декан слушал, приговаривая «так-так», и вроде веселел. Потом, неожиданно переходя на «ты», спросил:
– Что ж, черное от белого не отличаешь?
– Черное от белого отличаю, – сказал я.
– Какой цвет? – вдруг ткнул он кривым мундштуком трубки в карту, прямо в Советский Союз.
– Красный.
– А это? – Он поднял авторучку.
– Голубой.
– А лысина моя какого цвета? – закричал декан.
– Голова у вас розовая, – сказал я.
– Голова! – фыркнул декан. – Какого же они черта!..
Я пояснил, что путаюсь только в оттенках.
– Ишь ты, – явно издеваясь, сказал декан. – Серьезный недостаток. А ну-ка, пойдемте к этой мадам.
Уже в коридоре он остановился и, больно взяв меня за руку, сказал:
– Кстати, дорогой, как будущему гидротехнику, вам надлежит запомнить: земснаряд никуда вести не надо. Это судно не управляемое, а буксируемое. Го-ло-ва!
…Алексеич зубрил физику.
– Ну? – отбросив учебник, спросил он. – Помог лысина?
– Мировой дядька! – сообщил я, не успев даже подумать, откуда он знает, что я был у декана. – Просто замечательный дядька!
– А ну-ка, какой цвет? – спросил Женька, поднимая синюю ученическую тетрадь.