– Черный цвет! Зеленый! Бутылочный! Серо-буро-малиновый! Черт полосатый! – Я повалил Женьку на кровать и начал дубасить кулаками по спине. – Коричневый! Бордовый!..
– Митя, – остановил меня Алексеич. – Побереги энергию. Физика послезавтра.
Да, послезавтра физика – первый экзамен.
А я не прочитал ни странички. И как раз по физике-то у меня четверка.
– Физик у нас, ребята, между прочим, был… Враг народа.
– Ого! – сказал Женька. – Школу поджег?
– Да нет. В тюрьме за что-то сидел. И вообще темная личность. Я ему на экзамене трансформатор сжег.
– Двойка? – спросил Женька.
– Нет, четверка.
– Ну какой же он враг народа? Это ты враг прогресса.
– Заткнитесь, – сказал Алексеич и встал.
И сразу половина комнаты стала полосатой из-за его тельняшки.
– Ты, Митя, когда последний раз шамал?
– Вчера утром.
– Вот, – покачал головой Алексеич, – видали йога? Давай за Полинкой – и в столовую. Ну что ты окаменел, генеральский зять? Давай, давай, она же еще ничего не знает. Да есть у тебя совесть или нет?
И чуть не выдвинул меня за дверь вместе с кроватью, за которую я уцепился.
Наверное, это был такой счастливый день. Полина первым делом обследовала мое ухо.
– Распухло. Будешь еще гулять с посторонними красавицами?
– Ладно, – сказал я. – Довожу до сведения: был у декана…
– Он был, – дернула плечом Полинка. – Да Алексеич и Женя еще вчера к нему ходили. Сразу же, перед цирком. Съел?
Я съел. Проглотил не пережевывая. Ну хватит! Идиотских положений больше не будет. Отходил в несчастненьких. Оттенки кончились. Начинаются основные цвета – экзамены.
V
– Хорошо-о! – говорит Алексеич с какой-то зябкой бодростью, словно только что выскочил из-под холодного душа. – Ух, хорошо.
Хорошо… Впрочем, у него-то не совсем. У него – посредственно. У меня – отлично. Мы с ним сдали физику. Женька с Полинкой написали сочинение. Они в другом потоке.
Мы сейчас все в одном потоке – в уличном. Мы шагаем легко и четко, как на параде, и милиционеры сигналят нам полосатыми, как Алексеичева тельняшка, жезлами: путь открыт!
Все пути открыты! Все дороги ясны. Прав Алексеич: хорошо жить на свете! Только… Только впереди идет Полинка – узкоплечая, стройная, с тонкими, изящными, как у танцовщицы, руками. Она знает, что мы смотрим на нее, и дурачится. Надела мохнатую кепку Алексеича, чуть пританцовывает на ходу и через плечо улыбается нам, морща нос.
– Ах, ребятишки, ребятишки, – совсем уж растроганно бормочет Алексеич и обнимает меня за плечи. – Никогда больше не ссорьтесь. Слышишь, Митя?
Ах, милый человек, Алексеич! Неужели он совсем ничего не замечает? Не видит, как все дальше и дальше уходит от меня Полинка?