— Об этом думаю я, — ответил Сан-Марино. — Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы ты всегда была со мной, чтобы сейчас ты стала моей сиделкой, но я понимаю, для этого не настало время, так что навещай меня как можно чаще.
— Да-да, поправляйся, пожалуйста, — сказала Жулия. — Мне еще очень трудно ко всему привыкнуть.
Жулия ушла, и Сан-Марино вызвал к себе Алвару.
Тот был в курсе видов шефа на Жулию, но сообразил, что произошло что-то очень серьезное. Про себя он решил, что в самый ответственный миг шеф дал осечку, и это так на него подействовало, что он после этого загремел в больницу. Поэтому лишних вопросов он задавать не стал, а только осведомился о здоровье.
— Скоро буду как огурчик, — пообещал Сан-Марино.
— Да ты и сейчас вы глядишь хоть куда! — подбодрил его адвокат.
— Это прекрасно, но я пригласил тебя не для того, чтобы обсудить состояние моего здоровья, — начал Сан-Марино.
— А для чего же? — поинтересовался адвокат.
— Мне нужна вся документация по нашей газете со времен старика Григориу, — попросил Сан-Марино. — Вернее, документы именно того периода.
Алвару выразительно посмотрел на шефа.
Тот непонимающе посмотрел на своего юриста.
— Но там же нет ни одного подлинного документа, — тихо напомнил Алвару. — Все до единого фальшивки.
— Ну и что из этого? — столь же значительным тоном задал вопрос начальник.
— Так тебе они нужны? — уточнил Алвару.
— Именно, — подтвердил Сан-Марино.
— Понял, — ответил Алвару и потряс головой, потому что на самом деле ничего не понял, но зато твердо пообещал: — Будут.
Как все молодые люди, Сели, живя в доме, не жила домашними делами и тревогами. Она видела, что с Жулией происходит что-то очень серьезное, но избегала вникать в ее проблемы, считая, что у нее достаточно и своих.
Зато проблемами старшей дочери был очень озабочен Отавиу. Его беспрестанно мучила мысль, что он должен спасти Жулию от Сан-Марино.
— Она же не представляет себе, с кем имеет дело, — твердил он Шику. — Покажи ей свое досье, пусть она узнает всю правду!
— Узнает правду только тот, кто хочет ее знать, — возражал Шику. — Если я начну ей что-то показывать, она обвинит меня в том, что я посягаю на нее, что во мне говорит ревность, как это было уже тысячу раз! Поверь, это бесполезно.
Шику не хотелось общаться с Жулией еще и потому, что ему стало очень хорошо с Лидией, и ему не хотелось нарушать эту нежданно возникшую гармонию. Он был благодарен Лидии за совершенно противоположную, чем у Жулии, реакцию после ужина, который, как и следовало ожидать, ужасен. Жудити снова обвиняла его во всех смертных грехах, твердя, что сын у нее — юбочник, не пропускает ни одной женщины, и в завершение, устроив скандал.