— Перестань! — рассердилась Жулия. — Не смей дурно говорить о Сан-Марино! Он не имеет никакого отношения к Таваресу, и его согласие на публикацию — лучшее тому подтверждение.
— Да у него просто не было другого выхода, — возразил Шику. — Наверняка ты рассказала ему о своей беседе с Серафимом, и он понял, что надо защищать собственную шкуру, а не выгораживать Тавареса.
— Замолчи! Я не позволю тебе оскорблять Сан-Марино!
— Жулия, неужели это так серьезно? — с болью произнес Шику. — Я долго не хотел верить слухам, но теперь сам вижу...
— Что ты видишь? Что я защищаю Сан-Марино? Так у меня есть для этого основания!
— Нет у тебя никаких оснований. Ты закрываешь глаза на очевидные факты! Вспомни, из-за чего произошел наш разрыв. Тебя испугало, что я заподозрил Сан-Марино в убийстве Элиу Арантеса. Но тогда его подстраховал Таварес, в чьей скандальной репутации теперь даже ты не сомневаешься! Так почему тебе хотя бы сейчас не задуматься: а вдруг я не ошибаюсь и насчет Сан-Марино?
— Ты возомнил себя великим журналистом, Шику Мота, и тебе повсюду мерещатся преступники. А, кроме того, в тебе говорит зависть к Сан-Марио! Потому что ты никогда не сможешь достичь его высот! — гневно ответила Жулия, и Шику пожалел, что начал этот бессмысленный разговор.
— Что ж, выходи за него замуж. Вы друг друга стоите! — произнес он мрачно и вышел, громко хлопнув дверью.
А в это же время Сан-Марино беседовал с Алвару.
— Мерзавец Шику Мота открыто обвиняет Тавареса, и я не могу этому воспрепятствовать, — говорил он. — Правда, благодаря его статье я узнал, что известный чистоплюй и правдолюбец Серафим со дня на день может арестовать Тавареса. У нас еще есть время...
— Которое мы не должны упустить! — продолжил за него Алвару. — Если судьба Тавареса уже решена, то терять ему нечего, на допросе он может проболтаться и об Элиу Арантесе. Полагаю, нам не следует ждать, когда нашего друга Тавареса арестуют.
— Я тоже об этом думал, но все же хотел посоветоваться с тобой.
— А что тут советовать? Вызывай Торкуату, и вели ему сегодня же убрать Тавареса!
После разговора с Шику Жулия долго не могла прийти в себя.
Чем яростнее он нападал на Сан-Марино, тем сильнее она чувствовала потребность доказать обратное. Но при этом она и не думала отталкиваться от аргументов Шику, чтобы затем опровергнуть их. Ее протест был чисто эмоциональным. Именно из чувства протеста она решила ответить согласием на предложение Сан-Марино и провести с ним выходные. Но сказать ему об этом не спешила — что-то удерживало ее от последнего, решающего шага.