Парень-возница поклонился отцу Георгию, сел на облучок и чмокнул лошадям: «Но! Пошли!»
Отец Георгий поправил перевязь с пистолетами и зашагал по краю поля. Когда они почти дошли до перелеска, в том месте, где останавливалась карета, появилось несколько всадников.
- За нами, - равнодушно отметил Эрик.
- Наддай, - прохрипел запыхавшийся охранитель, - в лес.
Принц что-то промычал и упал в снег – мол, как хотите, я тут останусь. Эрик вздернул его за шиворот, поправил корону и прошипел:
- Слышь, высочество, не выделывайся. У епископа пистолет взведенный и нервы ни к черту.
Они шли к охотничьей заимке так быстро, как могли. Охранитель берег дыхание, мысленно поминая недобрым словом свой преклонный возраст, пристрастие к разносолам и пренебрежение тренировками ради более важных дел.
Он узнал одного из всадников. Отец Василий, викарий, его заместитель. Такой же, как он, выскочка из захолустья. Самый юный из охранителей, победитель Лешего… Человек, у которого нет ничего, кроме Официума и церкви. Правая рука Владыки, настоящий протеже Архиепископа, готовый свернуть горы ради высокой цели. Убийца.
И ему нужен Ульрих. Живым.
Не пора ли плюнуть на попытки изобразить милосердие и спасти свою душу?
Эрик почти волоком тащил принца, злобно ругаясь и подкрепляя аргументы кулаками.
Скрыться они не надеялись – всюду лежал тонкий слой снега. Не нужно быть следопытом, чтобы увидеть путь отчаянного бегства. Но на заимке ждали свежие лошади и местный охотник-проводник. Доскакать до незамерзающего притока Нестрижа, сесть в приготовленную лодку – и ищи ветра в поле, точнее, на реке. Таков был изначальный план, предложенный дедом-колдуном, отцом большого семейства, спасенным когда-то охранителем Жар-Птицей от костра.
Они не успели.
Остро закололо сердце пожилого охранителя, в глазах потемнело, он тяжело осел в снег. Грохнул выстрел, но пуля ушла вверх, к кронам высоких сосен. Эрик затейливо выматерился, попытался подхватить еще и епископа, и рухнул рядом, получив подсечку от принца.
Спустя полминуты и несколько ударов – болезненных, но не калечащих – Эрик прочувственно сообщил Ульриху:
- Я хотел тебя прирезать еще в карете. Ты жив только из-за него, - Эрик кивнул на охранителя. – Так что хватай свое спасение на закорки и побежали. Ах, да, у тебя руки скованы… Сейчас. Только не вздумай дергаться, мне терять нечего, навредишь епископу – прикончу.
Если бы не корона, блокирующая колдовство, принц испепелил бы Эрика взглядом. Он нарочито небрежно и не спеша поднял стонущего охранителя, согнулся под его тяжестью и медленно пошел.