Глава 3. Осколки разбитой жизни
Бриллиант на пальце Элизы издевательски сверкал. Играл гранями, разбрасывая острые, злые блики. Брось взгляд – порежешься. Помолвочное кольцо, все, что осталось от прежней беззаботной жизни.
Почему камень в твоих глазах расплылся праздничной радугой? Ты плачешь, девочка? Ты поранилась о кольцо? Тебе больно?
Некому утешить… И защитить некому.
Твой мир рассыпался осколками кривого зеркала. Никакие маги не соберут.
Уже неделю Элиза была под домашним арестом. Наступил сентябрь, через пять дней должна быть свадьба…
И не мечтай, девочка.
Привычный, родной особняк, любимый дом - стал чужим. Тюремщики не показывались на глаза, но арестованная точно знала, они здесь. У главных ворот и подъезда к кухне, на первом этаже... Везде. Даже пахло в доме теперь иначе, добавились нотки ваксы от надраенных сапог, влажного сукна мундиров после короткого дождя, сыромятной кожи ремней и еще чего-то пугающе - чужого.
Это был запах опасности, страха и беспомощности.
Впервые в жизни рядом с Элизой не было никого, кто сказал бы, что делать. Ни матери, ни отца (за что ты меня бросил?!), ни строгой няньки или монашки-учительницы.
Разрыдаться? А кто станет тебя утешать? Конвоиры?
Кому ты нужна, девочка?!
Профессионально-вежливый следователь поговорил Элизой еще в день покушения. Это было похоже на игру «Барыня прислала сто монет» наоборот. Там – «да» и «нет» не говорите, а здесь – сплошное «нет».
Отец никогда не обсуждал с ней канцлера. Нет, она не знает, кто еще участвовал в покушении. Нет, никто, не видела, даже предположить не могу, не догадывалась, не собирался, не верю, отец не стал бы, нет, нет, нет!!!
Следователь выслушал, покивал, скучнея с каждым ее словом, дал Элизе подписать протокол, окончательно потерял к ней интерес и больше не появлялся.
Заезжал Провинциал-охранитель Гетенбергский. Новый глава Официума искал магический след в действиях Павла Лунина. Элиза сначала кинулась к пожилому епископу с надеждой – ведь это так логично! Отца околдовали! Но никаких следов магии ни он, ни его роскошный кот в доме не углядели. Охранитель отечески посочувствовал Элизе, предложил обращаться к нему за любой помощью, если потребуется (ох уж эти попытки вчерашних провинциалов соблюдать столичный этикет!) и удалился.