Я должна сходить с ума от горя, носить траур, а потом рыдать от счастья, обнимая ожившего супруга?! Не перебор? Сначала скрываете судьбу отца, потом изображаете смерть мужа… С чего такое внимание к скромной барышне?
Элиза энергично прошлась по комнате, взяла с каминной полки фарфоровую фигурку пастушки – близнеца той, что стояла в особняке Луниных – и с размаху разбила ее об пол.
- Даже если я не угадала, - мрачно добавила она, - если я просто не хочу верить в его смерть, и в фамильном склепе действительно Пьер, я все равно буду жить для себя. Хватит с меня вашей «заботы»! Я еще не знаю, как это сделаю, но – сделаю. И промолчу о своих догадках, можете не беспокоиться. Да и с кем мне говорить? С кошкой?
***
После вчерашних похорон осталась гора писем с соболезнованиями. Элиза уселась их разбирать, чтобы заняться хоть чем-то. Она мельком посмотрела на красивые листы со стандартными, каллиграфически выведенными пустыми словами: «Скорбим… Утрата… В расцвете лет…», взяла всю стопку и пересела поближе к горящему камину. Она попыталась представить лицо Пьера. Вместо мужа в памяти все время всплывала нарисованная девчонка. Интересно, она была на прощании? Элиза хотела вспомнить, но кроме горького: «Ты! Ты его убила!» ничего не всплывало в памяти.
Может быть, найти ее? Отдать портрет? Это будет не сложно, не так уж много женщин – курсантов военной академии… А дальше что? Устроить скандал с любовницей покойного мужа?
«То-то мало о тебе сплетен по Гетенбергу ходит, - с сарказмом сказала себе Элиза. – Забывать начали, надо подогреть интерес».
Она читала имена на конвертах с соболезнованиями и бросала их в огонь. Толстая бумага горела плохо, особенно когда в камине скопилась достаточно большая стопка. Элиза пошевелила письма кочергой, закашлялась от едкого дыма, зато пламя заплясало веселее.
Она взяла следующий конверт и удивленно хмыкнула. Это было обыкновенное письмо. Без траурной рамки, простой пакет. «Петру Васильевичу Румянцеву, собственный дом». Вместо обратного адреса – размытая печать.
Элиза на секунду задумалась – сжечь, не читая? Все-таки чужие тайны…
Рука сама потянулась к ножу для бумаги.
«На ваш запрос от седьмого октября сего года направляю копии обоснований для перечисления денег из императорского благотворительного фонда»
В конверте лежало несколько приказов, переписанных профессиональным канцелярским почерком. На каждом из них в правом верхнем углу стоял штамп: «копия верна» и крючковатая подпись архивариуса. Видимо, это те самые «скучные бумаги» с которыми работал Пьер. В основном это были документы о церковной благотворительности – столько-то на приют при монастыре, столько-то на раздачу еды нищим…