Она подползла к Хэлу, как котенок, и положила голову ему на колени.
– Ты не можешь здесь остаться! – Хэл вскочил. – Ты должна сейчас же уйти!
Девушка в испуге уставилась на него, ее темные глаза наполнились слезами.
– Я тебе не нравлюсь, великий? – пробормотала она.
– Ты очень хорошенькая, – выпалил Хэл, – но…
Как он мог ей объяснить, что женат на золотом воспоминании?
– Позволь мне остаться с тобой, повелитель, – жалобно попросила девушка. – Если ты отвергнешь меня, меня отправят на казнь. Я умру, в мое тело вонзят острый кол… Пожалуйста, позволь мне остаться, о великий! Пощади никудышную женщину, о Сияющее Белое Лицо!
Хэл повернулся к Эболи:
– И что мне делать?
– Отошли ее. – Эболи пожал плечами. – Как она и сказала, она ничтожна. А ты потом можешь просто зажать уши и не слушать, как она вопит на колу.
– Не издевайся надо мной, Эболи! Ты же знаешь, я не могу предать память любимой женщины.
– Сакиина умерла, Гандвана. Я тоже ее любил, как брат, но она умерла. А это дитя живо, но к завтрашнему рассвету это изменится, если ты ее не пожалеешь. А это совсем не то, чего хотела бы от тебя Сакиина.
Эболи остановился над второй девушкой, взял ее за руку и заставил подняться на ноги.
– Больше я ничем не могу тебе помочь, Гандвана. Ты мужчина, и Сакиина это знала. Но теперь ее нет, и вряд ли ей понравилось бы, если бы ты всю оставшуюся жизнь провел в одиночестве.
Он увел свою девушку в глубину хижины, где на полу лежала груда мягких меховых одеял и стояла пара резных деревянных подголовников. Уложив девушку, Эболи опустил кожаную занавеску, скрывшую их.
– Как тебя зовут? – спросил Хэл девушку, жавшуюся к его ногам.
– Я Иньоси, Медоносная Пчела, – ответила она. – Прошу, не посылай меня на смерть.
Она подползла совсем близко, обхватила его ноги и прижалась лицом к его животу.
– Я не могу… – пробормотал Хэл. – Я принадлежу другой женщине…
Но Иньоси прикрывал лишь расшитый бусами фартучек, а ее дыхание было теплым и нежным, оно касалось его живота, а руки девушки гладили его бедра…
– Я не могу… – в отчаянии повторил Хэл, но одна из маленьких ручек Иньоси уже забралась под его набедренную повязку.
– Твои уста говорят мне одно, могучий повелитель, – промурлыкала она, – но великое копье твоей мужской силы говорит мне другое…
Хэл испустил негромкий горестный стон, подхватил девушку на руки и бегом перенес ее туда, где была приготовлена меховая постель для него самого.
Поначалу ее ошеломила ярость его страсти, но потом она испустила радостный крик и ответила с таким же пылом…
Перед рассветом, собираясь уйти от него, Иньоси прошептала: