– Ни одно дау во всей Аравии не может держаться так против ветра, как мой красавец, – вслух сказал Хэл, еще раз посмотрев на пару десятков парусов, пытающихся уйти как можно дальше от фрегата против западного ветра.
«Золотая ветвь» врезалась обратно в гущу разбитого флота, и теперь уже некоторые дау сами спустили уцелевшие паруса, завидев ее, и принялись громко взывать к Аллаху, умоляя о милосердии.
Хэл вел фрегат не спеша; с борта спустили шлюпки, на которых специальные команды в составе одного белого моряка и шести воинов-амадода отправились за добычей.
– Если среди груза нет ничего ценного, забирайте команду и поджигайте судно, – приказал Хэл.
К концу этого дня Хэл тащил на буксире за «Золотой ветвью» пять больших дау, а еще семь шли своим ходом с пленной командой на борту под присмотром людей Хэла. Они возвращались к Митсиве. Каждое из захваченных судов было нагружено до отказа важнейшими военными припасами. А позади них небо потускнело от дыма горящих корпусов, и море было усеяно обломками.
Генерал Назет, сидя на черном арабском жеребце, с вершины утеса наблюдала за беспорядочной флотилией, тащившейся к Митсиве. Наконец она сложила подзорную трубу и сказала стоявшему рядом адмиралу Сенеку:
– Теперь я понимаю, почему вы сразу прозвали его эль-Тазаром! Этот англичанин и в самом деле барракуда!
Она отвернулась, чтобы адмирал не смог увидеть задумчивую улыбку, смягчившую ее красивые черты. «Эль-Тазар. Хорошее имя для него», – думала она. И тут ей пришла в голову совершенно неуместная мысль: «Интересно, он такой же страстный любовник, как и воин?..»
Впервые с тех пор, как Господь избрал ее возглавить свои легионы и повести их против язычников, она посмотрела на какого-то мужчину глазами женщины.
Полковник Корнелиус Шредер спешился перед большим шатром, сверкающим красным и желтым шелком. Конюх забрал его лошадь, и полковник остановился ненадолго, чтобы окинуть взглядом лагерь. Королевский шатер стоял на небольшом холме над заливом Адулис. Морской бриз достаточно охлаждал здесь воздух, давая возможность дышать. На равнине внизу, где вокруг порта Зуллы расположилась армия ислама, от жары трескались камни и воздух дрожал, рождая миражи.
Залив заполняли суда, но высокие мачты «Чайки Мори» возвышались над остальными. Корабль графа Камбра пришел ночью, и теперь Шредер слышал его голос, доносившийся из шелкового шатра: Камбр с кем-то спорил.
Губы полковника искривились в улыбке, в которой недоставало веселья, и он поправил на боку ножны золотого меча, прежде чем шагнул ко входу в шатер. Высокий субахдар поклонился ему. Все в армии ислама уже хорошо знали Шредера: за то короткое время, что он служил с ними, дерзость и отвага полковника стали легендой в армии Могола. Офицер проводил его к властителю.