Хэл провожал взглядом погибающий вражеский корабль до тех пор, пока тот не закрыли от его глаз океанские волны. Потом внезапная волна высоко подняла Хэла и ребенка. «Чайка» находилась уже в лиге от них. В этот момент, должно быть, огонь добрался до его порохового погреба – фрегат взорвался с оглушительным грохотом. Хэл почувствовал, как вода ударила его в грудь, когда сила взрыва передалась через нее. Он видел, как высоко в ночное небо взлетают горящие бревна, а потом падают вниз, чтобы погаснуть в темной воде.
Снова опустились темнота и тишина.
Хэл не видел в ночи никаких признаков «Золотой ветви». Ребенок жалобно плакал, а Хэл не знал ни слова на языке джииз и не мог его утешить, так что он просто держал голову мальчика над водой и говорил с ним по-английски:
– Ты хороший, сильный парень. Ты должен быть храбрым, ты ведь родился императором, а я точно знаю, что императоры никогда не плачут…
Но сапоги и мокрая одежда тянули Хэла вниз, и ему приходилось прилагать все силы, чтобы удержаться на воде.
Он продержался всю эту долгую ночь. На рассвете понял, что его силы на исходе. Ребенок дрожал всем телом, продолжая тихо хныкать.
– Уже недолго, Иясу, скоро день придет, – прохрипел Хэл обожженным солью горлом.
Но он знал, что ни одному из них долго не протянуть.
– Гандвана!..
Хэл услышал, как его зовет знакомый с детства голос, но догадался, что у него начался бред, и громко засмеялся.
– Эй, не надо шутить со мной шутки теперь, – сказал он. – Мне уже не до смеха. Оставь меня в покое!
Однако потом из темноты появилась какая-то тень, Хэл услышал приближавшийся плеск весел, и тот же голос снова закричал:
– Гандвана!
– Эболи! – Голос у Хэла сорвался. – Я здесь!
Огромные черные руки протянулись к нему и перенесли его и ребенка через борт баркаса.
Едва очутившись на борту, Хэл огляделся вокруг. «Золотая ветвь» с полностью зажженными огнями стояла на воде в полулиге от него. Юдифь Назет сидела на корме баркаса прямо перед ним. Она забрала ребенка из рук Хэла и закутала его в свой плащ. Обняв Иясу, девушка что-то нежно напевала и успокаивающе говорила ему на джиизе, а матросы уже гребли назад, к кораблю. И прежде чем они добрались до «Золотой ветви», Иясу заснул на руках Юдифи.
– Табернакль? – хрипло спросил у Эболи Хэл. – Он цел?
– Он в твоей каюте, – успокоил его Эболи, а потом понизил голос: – Все так, как предсказывал твой отец. Звезды могут наконец тебя отпустить, ибо ты исполнил пророчество.
Хэла охватило огромное чувство облегчения, и отчаянная усталость соскользнула с его плеч, как сброшенный тяжелый плащ. Он ощущал себя легким и свободным, словно избавился от долгой тягостной епитимьи. Он посмотрел на Юдифь, наблюдавшую за ним. В ее темных глазах было что-то такое, чего он не смог уразуметь, и она опустила взгляд прежде, чем он сумел понять. Хэлу хотелось придвинуться к ней поближе, коснуться ее, поговорить с ней, рассказать о тех странных и мощных чувствах, что одолевали его, но между ними в маленькой переполненной лодке сидели четыре ряда гребцов.