Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая (Протасов) - страница 2

— Не надо скорую, — хрипел похожий на полковника мужчина, закатив глаза, но не ослабляя хватки, — не надо! Мне уже лучше, лучше, сейчас пройдет. Это сердце.

Еле передвигавшего ногами незнакомца Свекольников, под неодобрительным взглядом официантки, затащил в кафе и бросил на свободный стул. Эдуард заказал себе кофе, а ему воды. Тот отогрелся, стянул с лысой головы вязаную черную шапочку, провел ею по лицу, проморгался и мелко затараторил:

— Такая радостная новость, вот сердце-то и екнуло. Я искал его всю жизнь и благодаря вам, кажется, нашел. Запомните эту дату, юноша, — 1 февраля 2006 года от Рождества Христова. Такая радость! Боже ты мой, уже и не чаял. Как замечательно, что мы встретились. Вот так вот, случайно. Почти как в песне: «В тревоге мирской суеты, — неожиданно пропел он. — Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты». Кто ты, таинственный незнакомец?

— Я-то понятно кто, а вас как прикажете…

— Мне без газа. Сейчас, конечно, больше подошел бы коньячек! — неожиданно, слабым еще голосом объявил дед, скосив глаза на поданную для него воду. Брови Свекольникова взлетели. — За встречу полагается. Или лучше водочки. Теоретически. Но, как говорится, пьянству бой. Так вот. Провидение мне вас послало, молодой человек. Других объяснений не нахожу. Только сегодня вещий сон видел. Вообразите: мороз под сорок, я бью в рельс, а рельс раскалывается, как ледяная скульптура, и осколки начинают таять. Это зимой-то! Просыпаюсь, думаю, как говорится, глядя в потолок остановившимся взглядом: «Что бы это могло значить? То ли дорога дальняя и казенный дом, то ли денежный перевод, известие или что еще». А?

— Не знаю. Я не разбираюсь в толкованиях. Вам сонник купить надо.

— Да чего тут разбираться? — голос деда постепенно наполнялся силой. — Пойми же ты, я искал брата всю жизнь. Что смотришь? Ясно тебе это или нет?

Пораженный напором, Эдуард кивнул, разглядывая широкий лоб, хищный крючковатый нос, ввалившийся рот, тонкие губы и глубокие носогубные складки нового знакомого.

— Ничего не знал о нем почти с рождения, знал только, что у меня есть где-то старший брат. Должен быть. Мы действительно очень похожи, так мамочка говорила. Всё как в индийском кино, — усмехнулся младший, видимо поймав вдохновение. — Разлученные цыганами дети. У одного — блестящая карьера и богатое наследство, а у другого (я про себя) — бродяжничество, детский дом, украденная булка хлеба, суд, колония общего режима — всё как у Жана Вальжана, — он показал расплывшиеся татуировки на пальцах левой руки. — Видал? Потом карьера ученого, орден Ленина, закрытый институт, Академия наук, дача с видом на озеро в Солнечногорском районе. Было-было, не ерзай, парень, не мороси. Потом обратно наступила черная полоса. Загранкомандировка в Америку, неудачная попытка вербовки, погоня. В Москве разбираться не любят, отняли и орден, и дачу, и квартиру на Тверской-Ямской. Не могу тебе всего рассказать, сам понимаешь, ядерная физика — штука секретная. Зачем тебе проблемы? — Он глубоко вздохнул, шумно выдохнул и одним махом забросил в себя воду из стакана. — Ладно, это дела прошлые. Расскажи мне, что у брата. Как думаешь, обрадуется он мне?