— Обоснуй, — неожиданно для себя твердо заявил Эдуард.
Он подтянул перчатку на правой руке и, пока неудачливый ухажер закрывал отпавшую от такой дерзости челюсть и подыскивал эффектный ответ, коротким движением, почти без замаха, сильно пробил в нее. Так когда-то его учил отец, изводя на домашних тренировках. Тогда Эдик ненавидел эти лапы, перчатки, замечания отца и свои сбитые кулачки.
Эдик почувствовал, как челюсть врага подалась внутрь, услышал глухой хруст и увидел остановившийся наконец взгляд своего соперника. Тот подогнул колени, выронил нож, сделал пару неверных шагов и нырнул в глубокий сугроб. Тут же попытался подняться, снова упал, удаляясь все дальше от дороги и все глубже закапываясь в снегу. Издали могло показаться, что человек радуется снегу, подкидывает его и купается в нем. Маша, раскрыв до предела глаза, таращилась то на Эдика, то на бывшего зека.
— Ну, ты вообще! — еле выдавила она и смахнула варежкой снег с длинных ресниц. — Это… жуть!
Он аккуратно поднял за лезвие нож побежденного, стряхнул с него снег, расстегнул сумку и бросил оружие внутрь. Дикая, незавершенная, поразившая его мысль пронеслась в мозгу.
— Пошли, Машенька, далеко еще? — он сам испугался произошедшего. — Жить будет.
— Близко. Эдик, послушай, зря ты его так. Он ведь теперь… я не знаю…
Объясняя все невысказанное, по тихому поселку прокатился срывающийся вой:
— Убью! А-а-а! Найду и убью тебя! Ответишь, змея!
Вопли перемежались длинными и путаными матерными тирадами, от которых душа героя уходила в пятки, кидалась в голову и снова в пятки. Постепенно истерика стихла, но молодой человек спиной чувствовал занесенную над ним беду.
— Кому это он? — попытался пошутить он. — Почему «змея»?
— Тебе, — коротко ответила девушка.
Путь обратно не занял и трех минут. Очередной полученный поцелуй не слишком радовал, и Эдик решительно стер его. Никто не подстерегал на дороге, то есть банда местных уголовников с цепями, ножами и битами должна, скорее всего, встретить его на остановке. Где ж его поджидать, как не на остановке? Однако на остановке ожидали только два приличных мужчины. Подошел автобус, они втроем вошли. Двери закрылись, но никто так и не кинулся на стекло, щелкая огромными зубами, не лупил палкой по крыльям и бамперу.
Попадая то одним, то другим колесом в глубокие выбоины, автобус пополз прочь из села. Эдик потер лицо руками, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Всё! Кажется, пронесло!
Севшие в Покровском попутчики заняли диван позади Свекольникова.
— Просто рекордные за этот год ямки образовались! — сказал один.