Поездка в Копенгаген для меня была скорее развлечением, чем соревнованием. На воскресные показательные выступления пришла королева Дании и подарила нам огромные коробки датского шоколада. Мы ходили по магазинам, и, помнится, я купила красные ботинки, которые потом надела во время чемпионата мира в Женеве. Мы получали двадцать долларов в день — живыми деньгами!— и я смогла найти себе джинсы: подобрать в Москве нужный размер было невозможно.
Я видела, что на Западе жизнь во всех отношениях гораздо лучше, чем у нас дома. Улицы чище, еда вкуснее, обслуживание быстрее и дружелюбнее. Мы к такому не привыкли. Прекрасная жизнь, только очень дорогая. Я часто привозила домой жевательную резинку и фрукты. Зимой в Москве купить апельсины и яблоки было трудно. А еще я приобрела тогда в подарок несколько кофточек Маше и заколки для галстука деду. Вернувшись домой, мы начали готовиться к чемпионату мира. Времени на отдых не было. Обычно после соревнований возвращаешься без сил — переезды и эмоциональное напряжение дают себя знать, так что частенько организм не выдерживает и спортсмен заболевает. Вот и я свалилась с гриппом. А потом, когда поправилась, мы с Сергеем приступили к тренировкам, отрабатывали наши программы, те самые, с которыми так здорово откатались на первенствах страны и Европы. Мы бесконечно повторяли одно и то же под придирчивым взглядом Жука.
Поэтому, когда мы приехали на чемпионат мира 1986 года в Женеву — наш первый чемпионат такого класса, — настроение у нас было совсем не такое легкомысленное, как перед европейским первенством. Нам предстояло сделать очень трудную работу. Я чувствовала себя уставшей и нервничала, как никогда раньше. Во время соревнований меня преследовала только одна мысль: я хочу домой, к маме. Я ужасно по ней скучала.
Перед произвольной программой Жук попросил Сергея сходить со мной погулять, и мы отправились на Женевское озеро кормить лебедей. Сергей спросил меня, волнуюсь ли я, и я ответила, что волнуюсь ужасно. И он сказал: «Да, я тоже». Только внешне он выглядел совершенно спокойным. Он всегда казался спокойным, и, глядя на него, я тоже начинала чувствовать себя увереннее. Мы мало разговаривали и не прикасались друг к другу. Нас по-прежнему разделял барьер — возраст.
Мы снова очень чисто откатали программу, а Валова и Васильев допустили несколько ошибок; мы их обыграли. Приехав в первый раз на чемпионат мира, мы сразу завоевали золотые медали. Я не могла в это поверить. Мне даже не нравилась программа, которую Жук для нас придумал, — никакой определенной темы, никакой хореографии и никакого смысла в движениях. Музыка — не классика и не джаз, что-то ресторанное, только в самом конце возникали забавные, какие-то детские звуки, похожие на шум проходящего поезда. То, что Жук заставлял нас делать руками, не имело ни малейшего отношения к тому, что выполняли наши тела. Мы просто переходили от одного элемента к другому, ничего не чувствуя, думая только о том, чтобы не делать ошибок. Как ни странно это звучит, я была разочарована. Первое выступление на чемпионате мира — и победа. Когда мы стояли на пьедестале почета, я подумала: Почему мне дали медаль? Это же чемпионат мира, его смотрят по телевизору миллионы людей». Я не мечтала о том, чтобы стать чемпионкой мира или Олимпийских игр, совершенно неожиданно поднялась на высшую ступеньку пьедестала почета, почему-то мне это казалось неправильным.