Стояли в неглубокой заводи, что выходила на берег узкой косой, когда подплыл Проц.
— Здравствуй, Андрон!
— Здравствуй, коли не шутишь.
— Какие к бесу шутки! Промаялся чуть ли не с рассвета, промок, а поймал черта.
— Нет рыбы… с водою ушла.
— Одна мелочь… А ты что ж? Я думал — на каменоломне.
— Ну их, нехристей!
— Не взяли?
— А я не очень, слышь, и спешил. Была бы шея, хомут найдется.
Проц ткнул челн носом в песок, ступил на берег. Проц — высокий, костистый. От одежды его до сих пор пахнет мазутом.
— Садись, перекурим. Сели.
— Я пойду цветов нарву, — сказала Яринка.
— Пойди, дочка, нарви. Да недалече — скоро поедем.
Оба загляделись на девочку. Какая же она маленькая, слабенькая… Вот так и растет: выглянет солнышко — улыбнется, повеет холодком — нахмурится. Эх, доля, доля! Или мы в самом деле такие бесталанные, или провинились чем перед тобою?
— Говоришь, была бы шея? — возвращается к сказанному Проц.
— Известно.
— Но на шею, кроме хомута, можно и петлю накинуть.
— А разве они, — Андрон кивает на графский дом, — еще не накинули, по-твоему?
— О том и речь, — смачно сплевывает Проц. — Так что́, ждать, пока затянут?
— А что ты ко мне пристаешь? — рассердился Андрон. — Был же на сходке, слыхал? Вместе с городом, с городскими надо выступать… Вот и жди.
— Что город? — Проц тоже разгорячился. — Разве там ангелы или пророки какие? Такие же, как и мы, грешные. Сидят, ждут, листовки читают. Угождают панам, а те с них три шкуры дерут. — Над ними совсем-совсем низко пролетел аист, даже ветром повеяло от широких крыльев. — Меня вот, — Проц нервно затянулся дымом, — видишь, как высосали, — выставил он вперед тяжелые, узловатые, еще черные от прежней работы руки. — Думал: поработаю, соберу на какую-нибудь десятину, — а что вышло? Одни кости домой принес да душу. Чуть в тюрьму не угодил.
— Холера ясная, — не то вздохнул, не то выругался Жилюк. — Бедному жениться — так и ночь коротка.
— А я так считаю: нельзя панам попускать. Пришлось к делу — бей, пали, уничтожай, чтобы и на семя не осталось проклятого отродья. Вот нас двое — ты да я, — и уже сила. Что хочешь можно сделать. А там еще найдутся.
— Да и мне так думалось. А видишь, одна голова — хорошо, а две все-таки лучше. Кто будет этих-то кормить? — кинул он взгляд на дочку.
— Самим надо.
— То есть как?
— А так: пустил примерно нашему пану красного петуха — и тихонько домой. Никто тебя не видел, не слышал. Живешь, как все.
— Хорошо тебе говорить. Без детей и беда не беда. Коли что — снялся с места и ищи ветра в поле.
— Ну и сиди! — разозлился Проц. — Сиди около юбки! — сердито вскочил на ноги.