– Видел его на днях. Он стал пастором.
– Да. В Ист-Энде. Ну так вот, он организовал клуб для местных подростков с дурными наклонностями, они там в читальном зале играют в триктрак, пьют какао, изредка ходят в клуб «Чудаки» на нравоучительные представления и концерты. Я помогаю Бифи в этом начинании. Последние месяцы по вечерам только и делаю, что играю в триктрак. Кора все это чрезвычайно одобряет. Она обещала петь в концерте, который Бифи устраивает во вторник.
– Неужели?
– Честное слово. А теперь, Берти, оцени мою дьявольскую изобретательность – я тоже буду там петь.
– С чего ты взял, что это пойдет тебе на пользу?
– Понимаешь, я хочу петь так, чтобы Кора поняла, какая я глубокая натура, о чем теперь она, наверное, и не подозревает. Она увидит, как этот простой, необразованный народ будет утирать слезы, и скажет себе: «Да, у этого человека возвышенная душа!» Ибо это будут не какие-нибудь водевильные куплеты, я дешевых шансонеток не признаю. Песнь об одиноких ангелах – вот что мне по душе и…
Я даже вскрикнул от удивления:
– Уж не собираешься ли ты спеть «Эй, сынок!»?
– Непременно.
Я был поражен. Да, черт побери, поражен. Понимаете, у меня своя точка зрения на «Эй, сынок!». Я считаю, что на нее могут покуситься только избранные и только в уединении ванной комнаты. И при мысли о том, что в клубе «Чудаки» эта песня будет опошлена типом, который может обойтись с ближним так, как обошелся со мной в тот вечер в «Трутнях», я почувствовал отвращение. Да меня чуть не стошнило!
Однако мне не удалось выразить свое возмущение, потому что в гостиную вошел Дживс:
– Только что по телефону звонила миссис Траверс, сэр. Она пожелала передать, что зайдет к вам через несколько минут.
– Понял, Дживс, – сказал я. – Послушай, Таппи…
Я оторопел. Таппи исчез.
– Дживс, что вы с ним сделали? – спросил я.
– Мистер Глоссоп ушел, сэр.
– Ушел? Как ушел? Он только что здесь сидел…
– Хлопнула парадная дверь, сэр.
– Но почему он дал деру?
– Возможно, мистер Глоссоп не пожелал встретиться с миссис Траверс, сэр.
– Почему?
– Не могу сказать, сэр. Но несомненно, что при упоминании о миссис Траверс мистер Глоссоп поспешно вскочил с кресла.
– Странно.
– Да, сэр.
Я перевел разговор на животрепещущую тему.
– Дживс, – начал я. – Во вторник мистер Глоссоп собирается петь «Эй, сынок!» на концерте в Ист-Энде.
– В самом деле, сэр?
– Перед аудиторией, состоящей в основном из уличных торговцев, слегка разбавленных ларечниками, поставщиками апельсинов и третьеразрядными боксерами.
– Вот как, сэр?
– Не забудьте мне напомнить, чтобы я туда пошел. Мистера Глоссопа непременно освищут, и я не хочу упустить это зрелище.