С. В. А согласны ли вы, что в области театра влияние того, что в начале нашей беседы я обозначил как “московский стиль”, наиболее заметно? Скажем, потому, что первоначально именно Художественный театр дал миру то, что мы в России называем “системой Станиславского”, а в Америке называют “методом Станиславского”, и эта система до сих пор имеет грандиозное влияние.
А. Д. Безусловно.
С. В. Во всем мире люди театра до сих пор гордятся, что они учились, допустим, у внуков, правнуков – всегда можно проследить эти связи – актеров, воспитанных на системе Станиславского. До недавнего времени, еще лет десять – двадцать назад, можно было посетить театральную студию, к примеру, Стеллы Адлер, которая через Михаила Чехова или даже напрямую от Станиславского усвоила какие-то мудрости и ценные советы. Скажите, возможно ли, что сейчас – провожу параллель с кино – какой-то из московских театров станет таким же влиятельным и образцовым, каким в свое время стали Художественный или театр Мейерхольда, который, без сомнения, оказал влияние и на мировой театр, и на эпический театр Брехта. Или даже театр Вахтангова: был здесь, в Америке, видный кино- и театральный режиссер Мамулян, ученик Вахтангова, он во многом использовал его приемы и гордился этим. Есть ли сейчас такой театр в Москве? Или хотя бы шанс, что он возникнет? Вот Гоголь-центр может быть таким влиятельным источником?
А. Д. Вы неправильно ставите вопрос. Это как спросить: может ли Тьеполо быть художником уровня Тициана? А Тициан добиться чистоты Джотто? Ответ простой: нет. Сегодняшние абстракционисты, даже самые гениальные, никогда не создадут картины, сопоставимые с полотнами Малевича, или Кандинского, или Мондриана. Это невозможно. Они могут быть большими гениями, но это невозможно, потому что это невозможно. Точка. Форма найдена, искусство создано. Теперь мы существуем в его рамках.
То же и с театром. В XIX веке не существовало режиссерского театра. Но на рубеже веков Чехов уже писал свои пьесы, рождался новый театр и рождалась новая режиссура. Потом появилась молодая Советская республика, театр потребовал еще большего обновления. Мейерхольд, Данченко, Вахтангов, Таиров – они создали современный театр. Теперь он существует. Как вы понимаете, я не видел спектаклей Мейерхольда. Но я предполагаю, что Юрий Любимов не менее талантлив, чем Мейерхольд. Тем не менее, он не создал ничего такого, чего уже не создал Мейерхольд. Он мог только идти “за” – за Брехтом, которого он много ставил, или за Мейерхольдом. А что может сделать Кирилл Серебренников в Гоголь-центре? Идти за Любимовым, идти за Анатолием Васильевым. В его театре портреты Васильева, Някрошюса, Любимова, не помню, кого еще – учителей и вдохновителей. Сегодня нет новой Арианы Мнушкиной, да и старая еще жива. Но это неважно. Просто старое поколение, поколение 1960-х и 1970-х уже ушло. Мы живем в XXI веке, и все выглядит иначе…