И вихрем убрался из комнаты. Он мог все, Денис знал это прекрасно, и даже не удивился. Сейчас призрак дал им отсрочку, но когда он восстановится, защититься от его гнева будет невозможно.
Когда свет померк, Разумов с трудом подполз к Анне, на ходу обтираясь рваной рубашкой. Бледное лицо девушки омылось кровью, волосы спутались, ноги и живот в глубоких ранах, грудь… Денис беззвучно зарыдал, раскрошив от злости эмаль. Как ей помочь? Зачем оставил? Сам же впутал: неосознанно. Подписал договор и бросил ее в огонь. Сам.
Раны на теле Анны на глазах стали затягиваться. Разумов вздрогнул, коснулся ее кожи в том месте, где только что был глубокий порез. Не осталось и следа. Кровь превращалась в пыль и мелкой крошкой просыпалась на пол. Кто она? Почему призрак называл ее Шания?
Подобрав полотенце, Денис бережно приподнял любимую и потянул к себе, кривясь от боли, в которой тонуло сознание. Плечи согревала открытая рана, кровь струилась по спине и заливала пол. Укрывая девушку махровой тканью, он как ребенок радовался ее слабому биению сердца. Смеялся и плакал на ней, а на себя уже было плевать. Дрожащими руками вытер уголком полотенца кровоподтек на щеке Анны. Больно сдавило грудь от горечи и необратимости. Страшно представить, что ей пришлось пережить пока его не было. Она дышала едва слышно, словно не в обмороке, а во сне.
Плечо резко кольнуло, будто игла вошла под кожу. Денис сорвал остатки повязки, что наложила Лена, и уставился на старую рану и множество новых. Кожа на глазах скукоживалась и затягивалась, соединялись оборванные края, и на теле оставались лишь розовые полосы. Затем и они исчезали, оставив после себя только щекотное покалывание.
Из-под ресниц Анны лился белый свет, и Разумов коснулся губами ее век. Необычная, настоящая, и такая чистая, словно капля росы на траве. Он уверен, что это она, своей необъяснимой силой, излечивала его раны. Даже если она и не говорила «люблю» он чувствовал и знал, ведь сердце не обманешь. И сейчас уже не нужны были слова, не так остро, как в машине, когда признался. Когда хотелось провалиться под землю оттого, что она ушла от ответа. Сейчас же хотелось просто быть рядом. Наверное, из-за ее молчания и уехал: нужно было остыть, признать, что не зацепил ее настолько, чтобы прошептать «и я тебя». Но не сейчас. Когда она чуть не погибла у него на руках, ведь Денис знал, что пойдет следом, потому что не понимал, как жить без нее дальше.
Наивная мальчишеская радость затмевала разум. Она не может отдавать свои силы не любя, не может так сиять для другого. Только для него.