— Все в машине, — бросил Денис, затем обратился к сестре: — Иди, садись.
Разумов держался, хотя Анна знала, что ему больно. Также, как и ей. Но пока Дима разгуливает по городу, пророчество Насти вполне может сбыться. Савина не могла согласиться на это. Тем более, до конца не выяснилось, как Денис с этим связан. Ей нужно сейчас отдалиться от него. Так лучше. Для всех.
Она стояла ровно, скрывая все эмоции и нацепив на себя полное безразличие.
— Ты можешь делать лицо хоть каменным, но я слышу твое сердце, и оно говорит, что ты врешь и делаешь это намеренно.
— Не нужно, Денис, — отвернулась, чтобы не показывать, как это для нее тяжело. Он шагнул к ней, потянулся рукой, но тут же замер.
— Так противен, что ты даже смотреть не хочешь? И куда ты сейчас направишься? Обратно в отель? Или домой?
— Слишком много вопросов.
— У тебя учусь. Пойду в местную газетенку подрабатывать, историй я знаю много, накопилось за всю жизнь. Да такие, что ни в одну не поверят.
— У тебя отлично получится. Врать — не камни носить на стройке. Поехали. Я устала от пустых разговоров. Это ни к чему не приведет. Отвезешь меня на вокзал, и на этом все.
Кажется, мир стал уходить из-под ног. Ухватившись за край тумбочки, Анна склонилась, чтобы обуться, как раз был повод спрятать остекленевшие глаза. Денис грубо выругался и вышел на улицу.
Сейчас развалиться на куски было самое яркое желание, но нужно держаться и выбраться из поселка. И так, чтобы Разумов не смел ее искать и преследовать. Она освободит его от этой рискованной опеки. От договоров, обещаний. От себя.
Вдохнуть получилось с трудом. Сердце, словно чужое, билось размеренно, но каждый удар вырывал кусок живой плоти.
Настя села на заднее сидение. Когда Анна двинулась в ее сторону, девчонка так грозно глянула, что пришлось отстранилась и, скрипя зубами, забраться на пассажирское место.
Смотреть на Дениса было больно, потому Анна отвернулась в окно. Они тронулись, и следующие полчаса никто не проронил и слова.
Погода портилась: ветер швырял в окно капли дождя, на улице быстро темнело. За стеной леса вспыхивали молнии. Они озаряли, будто брызгами крови, небо. Сердце стучало глухо, больно откликаясь в висках. Анна как могла сдерживала его, пытаясь расслабиться и задремать, чтобы Разумов не слышал ее волнения. Дорога до вокзала дальняя, быть все время в напряжении — слишком сложно. Она, как оголенный нерв: коснись, и прострелит так, что искры из глаз посыплются.
Машина дернулась на выбоине, и Анна очнулась от невесомого сна. Ей казалось, что она тонет в серо-грязный мрак, вязкий, как клей, и холодный, как лед. Кажется, даже ресницы подернулись инеем. Смахнув наваждение, повернула голову. Денис вел авто с натянутой, как струна, спиной, смотрел вперед, не моргая.