Соколов вышел из «Вены» вместе с Джунковским.
Зимний Петербург стыл в морозной тишине. Большая луна плавала в мутном ореоле, окрашивая легкие высокие облачка сказочно-палевым светом.
Соколов вдруг с нежностью произнес:
— Я москвич по своей натуре и воспитанию, но Петербург, прозванный Северной Венецией, всегда поражает меня своей особой красотой. Есть ли где место прекрасней, чем Нева с ее набережными из розового гранита, с изумительными по изящности дворцами по берегам? Гений Петра и Екатерины Великой чувствуется в каждом архитектурном творении, в безукоризненном их порядке.
Джунковский, с наслаждением вдыхая морозный воздух, сказал:
— И все же этот город не вполне русский. Он испытал сильнейшее европейское влияние, привнесенное великими княгинями и императрицами, которыми два столетия становятся иностранные принцессы, чаще всего немецкие.
— Ты, Владимир Федорович, говорил, что нынче идешь к сестре своей Евдокии Федоровне?
— Я обещал сегодня быть на всенощной…
Соколов вспомнил:
— Да, она ведь председатель общины Святой Евгении! — Удивился: — Зачем же ты отпустил служебное авто? Дорога до Старорусской улицы не близкая!
— Желаю пешком прогуляться. Люблю, как и ты, движение, атлетику, а времени на все не хватает.
Соколов полной грудью втянул воздух, выдохнул столб пара, произнес:
— Если позволишь, немного тебя провожу. Тем более что обещал заглянуть к отцу на Садовую.
— Очень приятно, хотя недолго, но по пути.
Снег громко хрустел под ногами. На улицах пешеходов почти не было. Порой, рискуя сломать шею, бешено летел какой-нибудь лихач, везший загулявшего чиновника или купчика, да на углах расхаживали городовые.
Соколов напрямик спросил:
— Ну, так какие счастливые новости, Владимир Федорович, ты хочешь мне сообщить?
Джунковский помолчал, обдумывая ответ. Но, видимо, решил без обиняков сказать правду.
Он остановился, положил руку на плечо приятеля и самым задушевным тоном произнес:
— Калугина не надо было ловить. Военная разведка следит за каждым его шагом. Едва он сошел на дебаркадер Николаевского вокзала, как филеры сели ему на хвост.
Соколов обрадовался:
— Очень приятно! И где он сейчас, долгожданный? Джунковский развел руками:
— Не ропщи, мой друг, сказать того тебе не умею, ибо не интересовался. Как я и предполагал, этот тип весьма необходим военной контрразведке.