«Барин, хотите, я сваи из реки вытащу? Только сделайте милость, заплатите мне двести рублев за это… Хозяйство поправить надо».
«Чего ты несешь? — возмутился князь. — С ума спятил?»
«Никак нет. С этим у нас все путем».
«И как же ты их вытаскивать будешь?» — заинтересовался князь.
«Извольте видеть: на сваях надо сделать зарубки и привязать к ним прочные канаты, а к этим — бревна. Морозы ударят, река станет. Лед начнет поджимать канаты. Вот тут сваям один путь — все повыскакивают. Если же не выскочат зимою, то уж весною, как лед пойдет, то непременно выпрет».
«А что, мужик, пожалуй, дело говорит!» — обрадовался князь и немцам сделал атанде.
И что вы думаете? — Подпоручик посмотрел на генерала с видом триумфатора. — Этот простой мужик без всякой инженерной выучки лишь с помощью смекалки и стихийных сил природы вытащил все сваи и получил двести рублей, которые тут же пропил.
— Прекрасно! — воскликнул Костенецкий. — Ведь не зря говорят — «сила ума»! Действительно, ум — это тоже сила. А вот при сооружении памятника Петру Первому, когда вопреки запрещениям Фальконе отбил от подножного камня громадную глыбу, не знали, что с ней делать. Объявили громадную премию тому, кто уберет ее с площади. Но никто не умел такую непомерную тяжесть утащить.
Так вот, какой-то крестьянин, привезший в Петербург провизию на базар, вызвался «прибрать» глыбу за ничтожную плату, но до свершения сделки секрет свой не выдавал.
В Сенате распорядились: «Когда уберет — деньги выплатим…»
И что крестьянин удумал? Подрядил земляков, они рядом с монументом вырыли громадную яму. Туда глыбу и столкнули, сверху землей засыпали. По сей день там лежит. Вот это и есть сила ума!
Кстати, за самовольное повреждение пьедестала для «медного всадника» Фальконе отправили восвояси — в Италию. Может, он мастер и неплохой, да разве у нас своих не хватает? — В голосе генерала зазвучала застарелая обида. — Кстати, его место заступил мой знакомец — Юрий Матвеевич Фельтен. Он и завершил сооружение монумента. Удивительной силы человек был! Даже в старости ворочал громадные каменные глыбы!
— Богата Россия богатырями! — задумчиво произнес подпоручик.
То, что не могла сделать вражеская пуля, сделал вибрион в виде изогнутой палочки. Генерал Костенецкий умер от холеры 6 июля 1831 года. За несколько дней до этого он получил долгожданное назначение — командующим артиллерией на Кавказ, но выехать не успел.
По Костенецкому плакал весь город. Старые солдаты сокрушались:
— Это был любимый командир! За ним мы шли в огонь и в воду.