Баталия началась.
Гриша выбирал противника порослее, повзрослее. В отличие от сверстников он не спешил нанести удар, внимательно наблюдал за соперником. Потом ложным замахом вызывал его на атаку, давал ему промахнуться и лишь после этого наносил удар — размашистый, жесткий. Увы, жалости в рабочих предместьях не знают.
Когда противники успели разбиться по парам, когда вовсю развернулась баталия, вдруг раздался над прудом истошный крик:
— А-а-а!.. То-ну! Спа-си-те…
Драка стихла не сразу. Наконец ребята поняли, что стряслась беда: посредине пруда тонул их товарищ Фиша Кройтер. Он еще раз судорожно взмахнул рукой над поверхностью и скрылся под водою.
Гриша стремительно бросился в воду, мощно загребая руками, молотя ногами. Он не думал об опасности. Он знал лишь одно: надо спасать товарища.
…Кройтера он вытащил на берег. Взрослые, которые тоже поспешили на помощь, помогли его откачать.
В те дни в Ганчештах воцарился краткий мир: заводские и крестьянские мальчишки вместе плавали, жгли костры. Григорий, самый начитанный, рассказывал им о приключениях разбойника Чуркина, о героях Майн Рида. Благородные герои всегда приходили на помощь слабым. Справедливость, на радость мальчишкам, всегда торжествовала.
Увы, в жизни, как выяснялось, было все наоборот.
Как овладеть каллиграфией?
Отец Григория был добрым человеком. Он прощал своему ребенку все выходки. Он, как и все родители, видел в нем лишь хорошее. Когда за безобразия Григория выгнали из реального училища, отец, малость пожурив свое шустрое чадо, начал готовить его для поступления в Кокорозенскую сельскохозяйственную школу.
У Григория память была феноменальной, поражавшая окружающих до столбняка. Он мог прочитать страницу художественного текста и тут же по памяти воспроизвести ее почти без ошибок. (Как помним, этим отличался и юный атлет Чаплинский.)
По этой причине поначалу дела в Кокорозенской школе пошли блестяще. Его знания и начитанность ставили всем в пример, называли «вторым Ломоносовым», но потом травопольные системы и севообороты обрыдли юному агроному. А тут умер отец, который хотя и не мог быть уздой буйного нрава своего чада, но жалость к которому все же жила в сердце Григория и порой его удерживала от необдуманных поступков. Тем более что в сердце шестнадцатилетнего подростка вспыхнула неукротимая страсть к стройным ножкам молоденькой учительницы каллиграфии.
Ухаживать начинающий ловелас еще не научился, а силой взять специалистку каллиграфии не удалось. На вопли учительницы в лесочек, соседний со школой, где ее терпеливо после занятий поджидал рослый и красивый ученик, сбежались крестьяне и помешали юноше утолить свою неудержимую страсть.