Знал бы Василий, что в последний раз он ласкал девушку, которая еще сотни раз будет являться к нему, но лишь в сонных грезах. И никогда и ни с кем он не сумеет связать судьбу — такую глубокую рану оставит в нем красавица из Нагасаки.
Когда Василий выбрался на тихую набережную, чистенькую и аккуратную, как все японские улицы, с ним приключилась весьма неприятная история.
Василию последние дни казалось, что за ним кто-то следит. И вот теперь на этой пустынной набережной словно из-под земли выросло несколько человек.
Моряк даже ухмыльнулся, предвкушая трепку, которую он задаст этим недомеркам, едва доходившим ему до плеча. Он уже успел наметить себе первую жертву — самого плечистого японца, как вдруг страшной силы удар сзади по голове поверг матроса на землю.
Пришел он в себя лишь тогда, когда его заматывали толстенными цепями — по рукам, ногам, туловищу. Концы цепи замкнули громадным замком.
Почему его тут же не сбросили в море, которое шумело в нескольких шагах, матрос так никогда и не понял. (В том, что организовал сие злодейство банкир — отец возлюбленной, матрос никогда не сомневался.)
А пока что японцы швырнули его в какую-то бричку, накрыли сверху дерюжной попоной и куда-то повезли. Из головы струилась кровь, он чувствовал, что слабеет, что на него все сильнее наваливается сонное равнодушие. Даже тряска по булыжной мостовой более не отзывалась в ране, такое нашло отупение.
Потом его спускали в какой-то погреб, на дне которого под ногами японцев хлюпала вода. Его положили на узенький деревянный топчан, перевязали голову, и по приставной лестнице бандиты поднялись вверх. Лестницу втянули за собой. Хлопнул люк, щелкнул ключ в замке. На крышку люка, судя по скрежещущим звукам, поставили что-то тяжелое. Шаги преступников стихли.
Василий еще с полчаса лежал неподвижно. Затем стал шевелить руками и ногами. Когда его связывали, он был уверен, что это делают лишь для того, чтобы сбросить в море. Но, привыкший искать удачу, где она даже не ночевала, матрос напрягал, сколько мог, свои могучие мышцы. Так образовался крошечный зазор, который ловкий человек мог сделать широким. Прошло еще полчаса, и цепи с тихим звоном соскользнули с топчана на пол.
Русский моряк еще ничего не мог знать о подвигах американца Гудини, слава о котором в конце XIX века облетит весь свет.
Об этом человеке уместно здесь сказать несколько слов. Он был евреем венгерского происхождения, и настоящее его имя Эрих Вейс. То, что он умел делать, потрясало умы. Так, к примеру, в 1903 году в Лондоне в присутствии многотысячной толпы на Гудини надели наручники, надежно защелкнули их, затем зашили его в мешок и сбросили с моста в Темзу. Через несколько мгновений Гудини выплыл на поверхность, торжествующе потрясая снятыми наручниками.