Едва он заметил сыщиков, как оставил своего товарища и быстро скрылся за дверями, которые вели в служебное помещение.
Кошко удержал за рукав Соколова:
— Не надо спешить, подождем Калугина в зале и тогда пригласим на допрос…
Соколов быстро проговорил:
— А если он скроется через черную лестницу? Боюсь, ждать разбойника придется до второго пришествия.
— Не думаю.
— А я — думаю! — И гений сыска ринулся вслед за скрывшимся Калугиным.
На пути стоял длинноносый лакей, растянувший узкие губы в нахальной улыбке. Соколов схватил его за грудки:
— Что, подлец, успел шепнуть?
Длинноносый попытался оттолкнуть сыщика. Соколов оторвал его от пола, перевернул в воздухе и швырнул вниз головой. Лакей глухо стукнулся головой о каменный пол и беспомощно распластался на полу.
Соколов перепрыгнул через полумертвого лакея и понесся вперед.
В узком служебном проходе крепко пахло приготовляемой пищей, возле раздаточной толклись официанты. Одни направлялись в мойку с грязной посудой, другие шли в зал с нагруженными подносами, третьи стояли у раздаточной и загружались тарелками.
Соколов громко произнес:
— Где Калугин?
В ответ — общее молчание. Лишь за широким барьером — видимо, повар — человек невысокого роста, толстый, с белым колпаком на румяном лице весело улыбнулся:
— Как угорелый понесся в мясной цех. Али что набедокурил?
Соколов стремительно метнулся вперед, пронесся мимо холодного цеха, овощного и моечного отделений и толкнулся в дверь, указанную человеком в колпаке. Дверь была закрыта. Сыщик долбанул кулаком:
— Открой, Калугин! Иначе худо будет!
За спиной сыщика тут же собрались лакеи, оставившие подносы и теперь с крайним любопытством наблюдавшие за сценой, обещавшей перерасти в батальную.
Румяный повар, успевший покинуть свой пост за барьером, вновь широко улыбнулся:
— Дверь прочная, изнутри задвижка, Калугин не откроет!
Соколов вытащил из кобуры свой полицейский «дрейзе», постучал рукояткой по металлической обивке дверей:
— Последний раз говорю: открой!
За дверями раздался истерический визг:
— Не входи, зарублю!
Повар громко подтвердил:
— Это точно — зарубит! Калугин трезвый тихий, а когда выпивши — пятеро не удержат.
Соколов внимательней поглядел на дверь. Она открывалась внутрь. Сыщик решил: «И не такие вышибал, а уж эту с Божьей помощью непременно выставлю!»
Он отошел шага на три назад, разогнался и подошвой громадного размера штиблета стукнул дверь. Со страшным треском вместе с коробкой она грохнулась на пол, поднялся столб пыли.
Соколов для острастки пальнул вверх из револьвера:
— Сдавайся! — и шагнул внутрь.