Урядник Свистунов зло посмотрел на задержанных, стоявших перед ним без сапог, рявкнул:
— Ор-ружие — на стол!
Соколов укоризненно взглянул на него:
— Глухих тут нет, можно не орать. Прикажи, чтобы шинели и сапоги принесли. Тогда предъявим документы. И двери прикрой, раб Божий! Не лето на дворе.
Урядник аж захлебнулся от злости. Размахивая плеткой-треххвосткой, он прыгнул к Соколову, зарычал:
— Р-ракалья, р-разорву!
Но, остановленный стальным взглядом сыщика, не разорвал, а сквозь зубы сказал:
— Умный какой!
Соколов, а затем и его товарищи уселись за стол и стали допивать квас, оставшийся с вечера. Факторович, напуганный появлением урядника, теперь пришел в себя и обрел дар речи. Вежливо предложил:
— Господин урядник, вы, наверное, квасу желаете? При вашей должности хорошо утром освежиться…
Урядник, оскорбленный намеком, рассвирепел:
— Р-растерзаю, жидовская мор-рда!
Факторович добродушно продолжал:
— Не сердитесь, господин урядник! У вас самого такой замечательный, выдающийся нос, что любой еврей за него не пожалел бы триста рублей или даже больше. Кстати, у нас в местечке был случай. Богатый Рабинович купил попугая. Собрались гости. И вдруг попугай кричит: «Противные жиды! Противные жиды!» Хозяин удивился: «Надо же, не думал, что с таким большим носом можно быть антисемитом!» Кстати, как вы сказали? Вам фамилия Свистунович? У нас был фактор Сруль Свистунович. Не ваш, извиняюсь, родственник? Однажды…
Урядник прервал этот замечательный рассказ — он заехал кулаком в ухо Факторовича. Соколов свирепо заглянул в лицо обидчика:
— Ты что безобразничаешь, пьяная морда! — и, схватив Свистунова под микитки, оторвал его от пола и с силой вогнал в бочку, залитую почти с верхом водой, только брызги полетели в стороны, а шашка задралась вверх, как перископ у подводной лодки.
Хребтов не выдержал, громко расхохотался.
Свистунов размахивал руками, изгибался всем телом, но в бочку он был забит с такой могучей основательностью, что сумел выбраться лишь с помощью солдат.
Поскольку одежда на задней части туловища была насквозь промочена и выливалась из портков ручьями, то тут не выдержали все присутствовавшие, включая солдат, — громко расхохотались.
Свистунов вновь пожелал приобрести воинственный вид, заорал:
— Сопрротивление? Р-растерзаю… — и схватился было за шашку. — Р-разрублю!..
Соколов возмутился:
— Какой ты змий неприязненный! Меня германцы разрубить хотели — не сумели, а тут прыщ надутый… Самый раз твои портки подсушить. Поджарься, братец, малость, пока дым не пойдет, — и, вновь оторвав от пола Свистунова, прижал его к раскаленной печной дверце. Тут же зашипело, пар пошел вверх.