Секретный агент S-25, или Обреченная любовь (Лавров) - страница 130

Бочкарев быстро перезарядил в двух ружьях все четыре ствола.

И в это время подлетели сани с вооруженными охотниками, остановились саженях в десяти. Бочкарев снова стрелял, точно попал в голову коренной лошади. Пятый всадник развернулся и поскакал обратно.

Бочкарев облегченно вздохнул, перекрестился, подумал: «Приказ Соколова я честно выполнил, погоню сорвал, в людей не стрелял. Теперь вряд ли что помешает Аполлинарию Николаевичу добраться до железной дороги. Пора сдаваться. В охранке дело разъяснится, и я отправлюсь к супруге и трем своим любимым детишкам».

Однако дело повернулось по-своему, и повернулось плохо.

Бочкарев лег на спину, и губы его зашевелились: «Господи, спаси, сохрани и помилуй…» Загремели выстрелы, пули засвистели над самой головой.

Стрельба продолжалась минуту или две. Затем, видя, что беглец не отвечает, охотники, держа ружья наготове, стали заходить с двух сторон.

Бочкарев услыхал рядом с собою громкий хруст снега. Он вдруг увидал ствол ружья, направленный ему в голову. Бочкарев негромко, чтобы не испугать, сказал:

— Не надо стрелять… Я на службе.

Последнее, что видел Бочкарев, — это крестьянское лицо парня с копной густых соломенного цвета волос, с шальными, нетрезвыми глазами, в упор глядевшими на него. Парень, держа наперевес ружье редкой и дорогой марки «Гек», зачем-то навел его на голову Бочкарева и нажал спуск. Кровь разлетелась далеко в стороны, забрызгав светлый тулуп парня. Тот с досады матюгнулся.

С неба вовсю валил густой снег. Он укутывал белым саваном трупы людей и лошадей.

Охотники пожалели убитых лошадей, поздравили белобрысого парня с добычей, посмеялись над струсившим товарищем. Бросив в телегу два трупа, они накрыли их лошадиной попоной и потащились обратно в село, мечтая о награде от начальства и о хорошей выпивке в честь славной победы.

Вечерело.

В начале 1917 года на всем громадном протяжении фронта — от Балтийского до Черного моря — наступило затишье. Россия и союзники готовились к решающему весеннему наступлению. Германская армия была изрядно потрепана, плохо экипирована, вооружения и снарядов не хватало. Людские и материальные ресурсы были на исходе. Стало ясно: подрываемая изнутри недовольством народа, а снаружи — цепочкой военных поражений и страшных людских потерь, Германия удара не выдержит, рухнет.

В ожидании массированного наступления она замерла, словно в предсмертной тоске.

И вдруг на Румынском фронте, словно агонизирующий труп, враг стал проявлять активность. Немцы, подойдя к реке Серет, сделали несколько отчаянных попыток форсировать ее. Однако и у Галаца, и у Фокшан, и у Немолосы противник был отбит и, как писали газеты, «с потерями отступил на свои первоначальные рубежи».